Гены-убийцы

Стоило ему решить, что он нажмет на курок, — только решить, ничего не сказав и даже еще пальцем не пошевелив, как старикашка-азиат вскинул голову, словно умел читать мысли. Белый хлюпик прервал треп с азиатом и тоже уставился на него. Сделали они это одновременно, словно разом почувствовали, что творится у Хоука Хаббли в голове.

— Нет, — произнес белый. — Лучше не надо.

Хоук Хаббли не угрожал им, не улыбался, а просто стоял, положив указательный палец правой руки на стальной крючок, одного прикосновения к которому будет довольно, чтобы обдать ливнем картечи желтую «тойоту» и двух ее пассажиров. Сейчас было самое время выстрелить. Только почему-то старого кретина вдруг не оказалось на месте, хотя Хоук Хаббли был готов поклясться, что он всего-то перевел на старикашку взгляд, после чего уже ничего не видел.

Потом где-то вверху вспыхнул яркий свет, и он увидел типа с зеленой повязкой на физиономии и почувствовал запах эфира. Если это площадка перед закусочной, то почему над ним потолок? Он чувствовал задом что-то жесткое; кто-то обращался к медсестре; над ним появились сразу три физиономии с зелеными повязками, в зеленых шапочках, и тут кто-то заговорил о наркозе и о том, что пострадавший приходит в себя.

До Хоука Хаббли дошло, что приходит в себя он сам. Люди, смотревшие на него сверху вниз, были врачами. Им предстояло распутать целый клубок проблем: прямая кишка, два заряда в патроннике, курок внутри... До курка придется добираться с помощью скальпеля, потому что если просто потянуть за приклад, может произойти выстрел.

В следующий момент один из врачей заметил, что Хоук восстановил контакт с действительностью.

— Объясните нам, пострадавший, как у вас в прямой кишке оказался заряженный обрез? Как вы умудрились его туда засунуть, не выстрелив? Я знаю эту модель, у нее очень чувствительный спуск.

— Вы мне не поверите, но дело в том, что меня посетила плохая мысль.

* * *

Римо стоял у телефонной будки в центре Портленда и посматривал на часы. Делал он это не для того, чтобы узнать точное время, а для того, чтобы быть уверенным, что начальство не напутало со временем. В одной руке у него была десятицентовая монета, в другой бумажка с телефонным номером. Он плохо разбирался в кодах, которые нужны только тем, кто их придумывает. Римо подозревал, что в каждом разведывательном агентстве или секретной службе работает сотрудник, свихнутый на кодах. В его выдумках никто не может разобраться, за исключением таких же, как он, типов, часто из враждебной службы. «Свихнутые» делали свои коды все более и более сложными, чтобы другие «свихнутые», работающие на противника, не могли в них разобраться.

Те же, кому этими кодами приходилось пользоваться, испытывали немалые затруднения, ломая над ними голову. Если Римо правильно понял начальство, то третья цифра в номере означала количество звонков, после чего нужно положить трубку и перезвонить, а четвертая цифра означала время выхода на связь. Третьей цифрой была "2", четвертой — "5".

Римо мысленно заключил с самим собой пари: три против одного, что ему не удастся дозвониться.

В будке телефона-автомата торчал человек в шляпе и очках. На руке у него висела тросточка.

— Сэр, — обратился к нему Римо, — я тороплюсь. Не могли бы вы позволить мне позвонить?

Мужчина покачал головой и попросил собеседника на другом конце линии продолжать, поскольку ему некуда торопиться.

Римо повесил трубку за него и зажал его голову вместе со шляпой между будкой и стеной. Очки оказались у мужчины на лбу. Он стонал, но не мог сказать ничего членораздельного, так как челюсть у него отвисла и не желала становиться на место. Из будки до случайных прохожих доносились звуки, возрождающие в памяти их переживания в кресле дантиста.

Римо набрал номер, выслушал два гудка и набрал номер вторично. Он не сомневался, что из этого ничего не выйдет.

— Да, — сказал кислый голос. Вышло!..

— Простите, — сказал Римо типу в очках и с тросточкой, ослабив нажим, — но вам придется уносить ноги. У меня приватная беседа. Благодарю.

Он отдал мужчине тросточку и посоветовал побольше двигать челюстью, чтобы снять боль.

— Кто это был? — спросил голос в трубке.

Голос принадлежал Харолду В. Смиту, главе КЮРЕ — человеку, который, с точки зрения Римо, слишком беспокоился о всяких мелочах.

— Прохожий.

— Подобные разговоры не следует вести в общественном месте.

— Я один. Его больше нет.

— Вы его убили?

— Чего ради? Ладно, выкладывайте.

— Вам не следует оставлять вокруг столько трупов.

Римо быстро записал эту фразу в книжечку. Новая система передачи заданий подверглась упрощению, чтобы стать более понятной. Буквы заменялись словами, а слова в соответствии с сеткой у него на карточке заменялись другими словами; предполагалось, что так он сможет быстро расшифровать кодированное послание, звучащее для любого другого полной абракадаброй.

Карточка и карандаш были наготове. Расшифровка состоялась.

— Что мне делать в Альбукерке?

— Я еще не передал задания, — сказал Смит. — Теперь передаю...

— Идиотизм... — пробормотал Римо.

— Синие животы, «Бостон Глоб», 19 и зебра. Записали?