Гены-убийцы

Он свернул газету и влился в поток пассажиров, вылетающих очередным «челночным» рейсом в Нью-Йорк. По пути на посадку он отвернулся от бранящейся пары, которая не обратила на него никакого внимания. Он делал вид, что его больше всего интересуют самолеты на летном поле и смог над Бостоном.

Он почти достиг рукава, ведущего в чрево лайнера, когда кто-то похлопал его по плечу. Это был Римо.

— Нет, у меня нет спичек, — отмахнулся от него Смит.

Это означало что контакта не будет. Смит не мог позволить, чтобы его вовлекли в публичный скандал, безответственно развязанный Римо.

— Бросьте, Смитти, — сказал Римо.

Торчать столбом и отрицать, что он знаком с Римо, значило привлечь к себе еще больше внимания. Чувствуя омертвление во всех членах, Смит вышел из потока людей и, не обращая внимания на церемонный поклон Чиуна, зашагал прочь. Вся троица залезла в такси и покатила в Бостон.

— Если вы вместе, то каждый может заплатить только половину тарифа. Так дешевле, — сообщил таксист.

— Спокойно, — молвил Смит.

Римо впервые заметил, что Смит закован в свой серый костюм, как в колодки. Впрочем, в освобождении он отнюдь не нуждался. Он, казалось, так и появился на свет с несварением желудка и испорченным настроением.

— Это относится и к вам обоим, — добавил Смит. — Прошу спокойствия.

— Понимаете, — не унимался таксист, — это наш новый городской тариф, призванный обеспечить более справедливые и экономичные условия перевозки.

— Вот и славно, — сказал Римо.

— Еще бы! — обрадовался таксист.

— Уши у вас в порядке?

— Да.

— Тогда слушайте внимательно. Этого тарифа вы не получите. Если вы еще раз меня перебьете, то я брошу вам на колени мочки ваших хорошо слышащих ушей. Честное слово!

— Римо! — прикрикнул Смит. Его бескровное лицо еще больше побледнело.

— Просто убийца! — проскрипел Чиун, глядя на закопченные кирпичные стены северного Бостона. — Врачей, например, сотни тысяч, и большинство из них только причинит вам вред, но они — не «просто врачи»

Римо посмотрел на Смита и пожал плечами.

— Не пойму, что вас расстраивает.

— Очень многое, — ответил Смит. Вы все время создаете проблемы.

— Жизнь — уже проблема, — сказал Римо.

— У любой страны есть царь, президент или император. Без них не обойдется ни одна. Но мало где имеются хорошие ассасины. Убийцы. Это благословенный дар и большая редкость. Кто скажет «просто император»? А ведь он-то, действительно, просто император. Император — это обычно не получивший специальной подготовки человек, вся деятельность которого ограничивается рождением вовремя и у подходящих родителей. Тогда как убийца... О, как трудно готовить настоящего убийцу! — причитал Чиун.

— Я не хочу обсуждать это прилюдно, — сказал Смит. — Вот одна из наших проблем.

— Ко мне она не имеет отношения, — сказал Римо.

— Книгу может написать любой идиот, — не унимался Чиун. — Не такое уж это достижение, когда у человека есть время и его не тревожат шумные белые. Но кто скажет «просто писатель»? Писать может любой человек, располагающий покоем. Зато убийца...

— Пожалуйста, уймитесь оба!

— Что значит «оба»? — не понял Римо.

— Чиун тоже говорил, — сказал Смит.

— О! — произнес Римо.

Услышав обращенный к нему призыв уняться, Чиун повернул свою старческую голову к Смиту. Обычно он проявлял подчеркнутую вежливость к тому, кто в данный момент прибегал к услугам Дома Синанджу, но на сей раз дело обстояло по-другому. Раз в несколько столетий появлялся несдержанный на язык император, требовавший от Мастера Синанджу, чтобы тот унялся. Это был опрометчивый ход, не подлежавший повторению. Верно служить — это одно, позволять себя оскорблять — совсем другое.

Смит почувствовал взгляд Чиуна, его глубочайшее, невероятное спокойствие. Это было больше, чем угроза. Впервые над Смитом нависла ужасная опасность, исходящая от хрупкого старичка-азиата. Видимо, Смит переступил какую-то невидимую черту.

Смиту и прежде приходилось глядеть в лицо смерти и испытывать страх.

Однако он и сейчас не отвел взгляд и поступил так, как требовалось поступить.

На сей раз, глядя на замершего Мастера Синанджу, он чувствовал даже не страх. Ему показалось, что он стоит, нагой и растерянный, пред ликом самой Бесконечности. Наступил Судный день, а он — грешник. Он угодил в ад, ибо совершил непростительную оплошность: отнесся к Мастеру Синанджу без должной почтительности.

— Простите, — сказал Смит. — Примите мои извинения.

Чиун не торопился с ответом. Прошла вечность, прежде чем Смит увидел кивок дряхлой головы, означающий, что извинения приняты. Извиняться перед Римо почему-то не требовалось. Смит не мог этого объяснить, но нисколько не сомневался, что это именно так.

Они зашли в ресторанчик. Смит заказал еду. Римо и Чиун сказали, что не голодны. Смит заказал самое дешевое спагетти с фрикадельками, а потом поводил над столом какой-то хромированной палочкой.

— Жучков нет, — сказал он. — Кажется, все чисто. Римо, я крайне огорчен тем, что вы предаете свою деятельность столь широкой огласке.