Genyi_Zhiznetvorchestva

За неделю он изменился. Он изменил траекторию своего взгляда. Он отыскал дом

внутри себя. Перестал жаловаться. Его зрачки перестали быть ощетинившимися.

10. ТЕЛЕФОН

Вначале послышалась улыбка, а за ней голос с эротическим шелестом

бархатистого придыхания излился в устье телефонной трубки. А из трубки

выплеснулся в ухо. И заплескался где-то в груди. А потом – в животе. А потом – еще

ниже…

Вжавшись – каждый в свою – телефонную трубку – мы прижались друг к другу. И

этим самым мы признались друг другу в верности. В верности – на тот миг. В верности

– как интимно-сакральном моменте вверенности друг другу. В верности – как вспышке

внезапной поверенности.

Наверное, верность на всю жизнь – это оксюморон. Что-то вроде "светлой тьмы"

или "юной старости".

Да и, скорее всего, сладость данного состояния заключена в его сиюминутности, в

переживании неисповедимого сейчас, в узнавании вспышки озарения всех чувств,

когда остальное, вдруг, перестает иметь значение, а первостепенную значимость

приобретает высветившееся неожиданное это: состояние полной и тотальной

принадлежности друг к другу. Оно и не может, просто не способно длиться больше

нескольких минут. потому что потом мы начинаем неизбежно центробежно отвлекаться

друг от друга – отвлекаться на внешнее. на мелочи, на иное сиюминутное. на

обстоятельства мира, его ситуации и вторжения со стороны.

И мы покидаем территорию верности, как девушка, вступившая на тропинку

страсти – вместе с платьем, сбрасывающая собственную невинность.

Мы отрекаемся друг от друга – когда друг от друга отвлекаемся. Такова расплата за

наслаждение.

Это означает только одно. Это означает только то, что наслаждение смертно.

Наслаждение смертно.

Удел любого наслаждения – его смерть.

Предел любого наслаждения – его смерть.

Давно уже сказано – "за удовольствия приходится платить". Я бы сделал оговорку:

не платить, а расплачиваться. Вожделенные всполохи увлечений и развлечений гаснут

в необходимости предавать себя труду – как приговору за состояние

концентрированной, сгущенной, воплощенной смертности. сосредоточившейся в

сердцевине наслаждения.

Не стоит зарекаться обреченным. Не стоит зарекаться на предмет вечной

преданности – обреченным на невечность своего существования.

Стоит ли самообманываться, полагая будто молния навсегда застынет в небе? Даже

в безоблачной памяти лезвие ее следа тупится и тускнеет. Но не бывает памяти

безоблачной – равно как и отношений.

Утомленные собственники отодвигаются друг от друга, на секунду высвеченные и

ослепленные молнией соблазна, как раздвигающиеся облака. Зрение возвращается, и

40

теперь оно желает смотреть шире. Но смотреть шире, значит, в том числе смотреть и –

мимо.

И, когда мы начинаем смотреть мимо друг друга – мы уже миновали точку

взаимного пересечения. Тут-то и зачинается возможность любви. Но не сама любовь. А

только ее возможность. Потому что первое испытание – испытание разочарованием и

является тем выбором, который задает предстоящее направление – к отдалению или –

близости.

Но не надо пугаться – ни разочарования, ни слова этого. Оно лишь описывает

закономерный процесс – развеивания чар соблазна и возвращения отрезвленного

зрения.

Влюбленность как взаимо-бросок устремленных друг на друга влечений, есть

завороженность ворожбой гормональных токов. Мы привораживаемся, при-

ворачиваемся, заколдованные приворотными эликсирами собственных токов. Но если

существует приворотное зелье, то находится и отворотная сыворотка противоядия.

Все происходит, как в волшебной сказке – сначала на героя или героиню

насылаются чары. Потом эти чары снимаются. Чаще всего чары проявляются как

состояния сна или оцепенения. или превращения в животное. Снятие же чар, то есть

буквально, разо-чарование, воспринимается как: пробуждение, стряхивание

оцепенения, освобождение от ступора, возвращение человеческого облика.

Следовательно, разочарование в отношениях – это освобождение от чар соблазна,

высвобождение себя из плена другого, выпутывание из его пут, прорыв сквозь паутину

наваждения, выход из лабиринта грёзоподобных фантазмов в свободное пространство

предстоящих выборов и осуществлений, начало предстояния перед судьбой – своей, а

не чужой.

И, когда мы обменялись репликами и паузами, ощупав друг друга своими

придыханиями, мы выключили – каждый свою – телефонную трубку. Чары искушения

слетели, как одежда с, и без того голого короля.

Мы – разъединенные телефонным отбоем, ушли – каждый в свое – предвкушение.

Только опыт пережитого разочарования открывает доступ к возможности любви.

11. ПОБЕРЕЖЬЕ

На безлюдье побережья было совершенно тихо.

Камни уплывали в море.

Море нежилось у берега ласковым щенком-сенбернаром и слизывало языком волн

брошенный корм моих следов.