География гениальности. Где и почему рождаются великие идеи

Разумеется, ссылки на традицию – не лучший способ получить большой и жирный чек из ухоженных рук венчурного инвестора. Нельзя сказать: «Мое революционное приложение основано на столетиях традиции». Так дело не пойдет: нужно сделать вид, что вы придумали нечто совершенно новое и неслыханное. Вся Кремниевая долина играет в этот фарс. Но умные игроки понимают, что фарс есть фарс.

Наш разговор неизбежно съезжает на любимую тему Кремниевой долины: неудачи. Я спрашиваю собеседника, как он относится к той банальности, что Долина спокойно смотрит на неудачи.

Конечно, отвечает он, без неудач дело не обходится, но ведь они не самоцель. Если вы все время наступаете на одни и те же грабли, вы идиот, а не гений. Ключ к «успешной неудаче» состоит в научном методе.

– Научный метод – это когда вы пробуете снова и снова, пока все не получится. Вы подходите к неудачам разумно и конструктивно. Неудачи способны многому научить, если не опускать руки.

Но важно, чтобы неудачи были как можно более ранними: так отсекаются тупиковые варианты. И тут мы упираемся в знаменитый девиз Долины: «Проигрывай быстрее». У него есть продолжение: «Проигрывай быстрее, проигрывай лучше». Насчет «быстрее» понятно: гении всегда умели вовремя распознать слабую идею и выйти на правильный путь. Но чего-то в девизе не хватает. Да и вторая часть вызывает вопросы: ведь каждая неудача сугубо индивидуальна…

В Кремниевой долине есть нечто глубоко «дарвиновское» (мы все эволюционируем!), а Дарвин посоветовал бы нам толику бесшабашности в подходе к неудачам. Его «эксперименты для глупцов» были рассчитаны на фортуну: мало ли – вдруг получится? День на день не приходится. Подобно Кремниевой долине, Дарвин был настроен на шанс и позитив.

Этот подход к неудачам отлично согласуется с «силой ограничений». По мнению Роджера, лучшие идеи – это идеи, которые появились в неидеальном и неотшлифованном виде. Они нуждаются в доработке, а через доработку, через глупые и повторные неудачи возникнет нечто хорошее и лучшее. Кремниевая долина построена на трупах неудач. Неудача становится удобрением. Однако удобрение требует толкового обращения. Если фермер подойдет к делу без сноровки, оно останется лишь бесполезной и дурно пахнущей грудой.

Как я уже сказал, в Кремниевой долине почти ничего не изобрели. Транзистор выдумали в Нью-Джерси, мобильник – в Иллинойсе, Всемирную паутину – в Швейцарии, а венчурный капитал – в Нью-Йорке. В этом смысле обитатели Долины, как и древние афиняне, – жуткие халявщики. Слова Платона, сказанные о греках, применимы и к Кремниевой долине: что они заимствуют (воруют?) у чужеземцев, они делают совершенным.

Да, в Кремниевой долине хорошие идеи не рождаются. В ней они встают на ноги, чтобы пойти…

А еще это место, где многие идеи умирают. Каждый день их приканчивают систематически и безжалостно. В этом состоит подлинный гений Долины. Золотому веку нужны люди пытливые, способные отличить хорошие задумки от плохих, великую музыку от посредственной, блестящую поэму от графомании, а научные прорывы от мелких улучшений. В Афинах эту роль играли граждане города, в музыкальной Вене – королевский двор и чуткие слушатели, а во Флоренции – покровители, особенно Медичи. Кто годится на роль Медичи для Кремниевой долины?

На этот вопрос нет однозначного ответа. Пожалуй, больше всего под это определение подходят венчурные инвесторы и «бизнес-ангелы». Конечно, аналогия хромает, и Роджеру она не по душе – но в нашем мире именно деньги решают, какие идеи получат развитие, а какие засохнут на корню. А значит, человек, который контролирует деньги, контролирует многое.

Мне симпатичен Роджер. Симпатично сочетание науки и поэтичности в его рассуждениях. Симпатичен трезвый взгляд на Кремниевую долину, не искаженный розовыми стеклами Google Glass. Гениален ли он? Не знаю. Но что-то гениальное определенно просматривается – например, способность к необычно долгой предельной концентрации на той или иной проблеме. Однако он практикует и дефокусированное внимание, а также имеет множество сторонних интересов: читает по 40 романов в год и играет в группе Moonalice.

– Романы помогают мне понимать людей, а музыка – понимать себя, – объясняет он при прощании.

Я уже собираюсь уходить, когда в голову приходит еще один вопрос:

– Вы умный или удачливый?

Ответ следует без запинки:

– Да какая на фиг разница?

Возвращаясь к машине, я осознаю, что ответ – высказанный не без красочно-простонародных выражений – звучит очень по-гречески. Разве нам, простым смертным, под силу понять, где заканчиваются возможности людей и начинается вмешательство богов?