География растений

и азиатских впечатлений, и сегодня в мвем салоне представлялись

мне, вытянувшись в ряд, офицеры гарнизона и депутации

армянских, бухарских, узбекских, персидских, индийских, татарско-

туркменских и калмыцких торговцев, все в разнообразных

костюмах...».

Через день после приезда Гумбольдт отправился в низовья Волги,

чтобы оттуда на пароходе проехать по Каспийскому морю до Баку.

В то время здесь имелось всего 4 парохода—один казенный и три

^частных. Единственным топливом для них служили дрова. Для

того чтобы доехать до Баку, надо было брать их такое количество,

что оно не могло уже поместиться на самом пароходе, а нужно было

еще тащить за собой баржу с топливом.

Выехав на частном пароходе, экспедиция доехала до Бирючей

Косы, где Гумбольдт с спутниками высаживались на берег. К этому

времени сюда подошел казенный пароход, который повез их дальше,

но уже в 3 часа ночи, из-за недостатка топлива, он вынужден был

повернуть обратно в Астрахань.

Обратный путь через Воронеж и Тулу был сделан почти без»

остановок, так как наступала зима и близ Воронежа уже выпал снег.

В Москве, куда прибыли 4 ноября, Гумбольдт вынужден был

сделать остановку, так как Фишер фон-Вальдгейм хотел

непременно, чтобы путешественники приняли участие в торжественном

заседании Московского Общества Испытателей Природы, членом

которого Гумбольдт был избран еще в 1805 г., при самом основании

Общества.

Об этом заседании, происходившем 7 ноября, сохранился

интересный рассказ Герцена, бывшего в то время студентом, в его «Былое

и Думы».

«Гумбольдт, возвращаясь с Урала, был встречен в Москве в

торжественном заседании Общества Естествоиспытателей при

университете, членами которого были разные сенаторы, губернаторы,

вообще люди, не занимавшиеся ни естественными, ни

неестественными науками. Слава Гумбольдта, тайного советника его прусского

величества, которому государь император изволил дать. Анну и

приказал не брать с него денег за материал и диплом, дошла и до них.

Они решили не ударить лицом в грязь перед человеком, который

был на Чимборазо и жил в Сан-Суси*.

Мы до сих пор смотрим на европейцев и Европу в том роде,

как провинциалы смотрят на столичных жителей,—с

подобострастием и чувством собственной вины, принимая каждую разницу

за недостаток, краснея своих особенностей, скрывая их, подчиняясь

и подражая... Прием Гумбольдта в Москве и в университете было

дело не шуточное. Генерал-губернатор, разные вое- и градо-началь-

ники, сенат—все явилось: лента через плечо, в полном мундире,

профессора воинственно при шпагах и с треугольными шляпами