Геометрия любви

— Олег, — представился фамильярно. — Где тут у вас президент заседает, пришел представиться. Новый сотрудник в отделе по работе с корпоративными клиентами. Шеф звал пообщаться.

Он был из тех пижонов, которых я больше всего не переваривала. С дутым самомнением, заполнявшим лицо до краев, начищенными до блеска туфлями и в дорогом костюме. И с маникюром. Мужчина и маникюр у меня не клеились. Взглянув на его холеные лапы, молча указала на дверь и снова уткнулась в документы.

— А как вас зовут? — распушил перья индюк и стал улыбаться. — Мы не знакомы

— Надя ее зовут, — вырос откуда-то Паша и вывернул ему руку. — А тебя скоро перестанут звать.

Наверное, Олег не ожидал выкручивания конечности и поэтому выдернул ее не очень аккуратно, зацепив черта.

Я вскрикнула, Дима тут же бросился разнимать их, хотя драки как таковой не было. Просто неудачный взмах неудачного человека.

— Уволен, — бросил Паша, пытаясь спрятать под ладонью синяк, который расползался под глазом.

Я вытолкала опешившего Олега за дверь и пробормотала извиняющим тоном:

— Сейчас вы познакомились с президентом компании, а его решения обсуждению не подлежат, — вот кто взял этого павлина на работу, мелькнула мысль. Он же полдня будет полировать пилкой ногти и клеить девушек.

Вернувшись, помчалась к холодильнику, набрала льда и постучала в дверь.

— Холодное надо приложить, — просунула я голову, но в кабинете никого не оказалось. Куда он делся?

Не успела спросить у Димы, где Чистяков, потому что сзади кто-то мягко пнул в задницу, заталкивая внутрь.

Сердце тут же застучало как отбойный молоток. Паша вытирал лицо мокрым платком и усмехался.

— Что-то в тебе есть, — сказал он вдруг и шагнул в мою сторону. — Флюиды какие-то опасные, животная магия.

8.2

Я попятилась, а он продолжал медленно надвигаться, прижимая к стене.

— Понимаю Кораблика, — Чистяков засунул платок в карман и схватил меня за руку, остановив отступление. — Видимо, есть все-таки какая-то тупая хрень в женщине, которая может ударить по мозгам, — сказал он хрипло, рассматривая меня своими глазищами. — Даже я поверил.

— Он любит меня, — стала я защищаться, обвинения не прозвучали, но интонации были обвинительными. Будто я виновата в том, что женщина, и в меня кто-то искренне влюбился.

— Вот то-то и оно, — продолжал давить своими странными рассуждениями. — Знаю, что любит, и я не должен хотеть девушку своего лучшего друга. А я ведь хочу тебя. И все почему? — Паша грубо тряхнул меня. — Потому что мы затеяли тупой спор, поэтому думаю о тебе. Впервые в жизни я хочу одну женщину, такого раньше никогда не было. Это ты виновата, давай закругляться, иначе я за себя не ручаюсь! — последнюю фразу он произнес с угрозой.

— Нет, — еле слышно пробормотала я, ожидая новый град обвинений.

— Пожалуйста, давай прекратим, — в его голосе послышалась мольба. — Мне тяжело.

Я замотала головой, понимая, что не испытываю к нему жалости. Совсем. Потому что сама стояла и мучилась, мысленно обвиняя Пашу в том, что мои симпатии поменялись. Это черт виноват, пускай мается, негодяй. Он сам принял решение слушаться меня, я тут ни при чем. Давно бы плюнул и спал, с кем хочет, я же не слежу за ним после работы. Он сам себя сдерживает. И тут я задумалась над его словами, но нас прервали. К Чистякову пришли люди, я быстро покинула кабинет.

Работать не получалось. Свалив документы на Лену и Диму, выбралась на улицу, вдыхая в легкие побольше кислорода и надеясь, что в голове бардак устаканится сам по себе. Я понимала, что Паша почти признался мне…в чем-то сложном признался и чего-то просил. Он прав, зачем нам глупый спор, скоро у меня свадьба, сегодня скажу Кораблеву о ребенке. Я ведь хотела вернуться, а сама застряла в приемной, не даю ему жить так, как жил раньше. А как он жил? Спал со всеми подряд, даже мать переживает и лезет все исправить. А я вот больше не буду лезть, сегодня поговорим с Полиной Сергеевной и все, возвращаюсь в региональный отдел. И пусть его шлюхи снова торжествуют, бегая к нему по очереди на 15 минут. Мне все равно. От грустных мыслей отвлек звонок телефона:

— Надя, здравствуйте, — я сглотнула слюну, узнав голос Ирины Васильевны Кораблевой. — Я хочу встретиться с вами, обсудить организацию свадьбы, сын просил подключиться.

— Конечно, я освобожусь после работы, предлагайте место, — я пыталась изо всех сил быть любезной. Пускай она не приняла меня, цивилизованный диалог еще никто не отменял. Мы можем общаться и не любить друг друга, должны постараться.