Геополитические проекты Г.А. Потемкина

Ознакомившись с ними, князь погрузился в сомнения на счет размеров финской благодарности и чисто военной исполнимости проекта в зимнее время. «Планы барона Спренгпортена и Егергорна я, читая, нашел… почти одновидными, выключая способов, несколько разнствующих между собою. Хорошо бы поддержать угнетаемое (шведе-кое - O. E.) дворянство отвлечением финнов, но как два другие ордена (крестьянство и бюргерство - O. E.) поднялись на них, то начатие действ от них в Финляндии паче будет угрозою дворянскому сословию от помянутых орденов, чем подастся еще больше причины нападать на них, то есть дворян, как зломыслящих противу отечества. К тому ж время зимнее не позволяет нам пользоваться увертками военными». - писал Григорий Александрович.

В обмен на получение военной помощи Финляндия, по его мнению, должна признать протекторат России. За это она обретет более широкие права населения по сравнению с временами владычества шведов. В противном случае у Российской империи просто не было причин принимать участие в чужой борьбе. «Я заключаю касательно финнов, что к концу будущей кампании, коли Бог дарует поверхность нашему флоту, то мы, притесня сообщение Швеции с Финляндиею, войдем собрав все силы, на занятие помянутого княжества. Поставя уже тамо твердую ногу, произведем план и с ним вдруг дадим новую форму правления со всевозможными перед теперешними выгодами, дав тотчас каждому состоянию почувствовать плоды, чем и шведы прельстятся. Иначе нынешнее предприятие только будет попыткою и легко останется бесплодною, а тем откроется план, противу которого осторожности примутся», - рассуждал князь.

В случае успешного развития ситуации Потемкин предлагал воспользоваться оправдавшим себя еще по Крыму способом: «На случай входа в Финляндию, если Бог благословит будущие действия, [144] предварительно все сделать нужно положения, содержа их в тайне. Сему предшествовать должен манифест» {674}.

Екатерина считала, что русские войска должны войти в Финляндию только после созыва сейма и объявления независимости. Иначе она будет рассматриваться как агрессор и рискует получить войну с поддерживавшими Швецию Англией и Пруссией. Все это чрезвычайно напоминало ситуацию в Крыму 1783 г., однако теперь положение казалось куда серьезнее. Руки императрицы были связаны на юге, и целая европейская лига угрожала ей войной. Поэтому активные действия для реализации плана Спренгпортена-Егергорна были крайне затруднены.

Действия Аньяльской конфедерации, как и предполагал Потемкин, не встретили поддержки бюргерства и крестьян, считавших, что дворяне предали интересы страны. Офицерская фронда и начавшееся наступление датских сухопутных войск на шведские земли сделали для популярности Густава III то, что он уже не в силах был сделать сам. «Третье сословие» поддержало короля, одновременно стокгольмский кабинет получил крупные субсидии из Англии и Пруссии, позволившие Густаву III продолжать войну.

В течение следующего 1789 и первой половины 1790 гг. боевые действия на Балтике продолжались с переменным успехом. Война была тяжелой для обеих сторон, поскольку Россия с трудом отрывала войска с юга, а у Швеции, не смотря на полученные от покровителей суммы, не было сил вести затяжную кампанию. Занятый турецкими делами князь не предлагал императрице новых проектов касательно Швеции. Казалось, противники медленно выматывают друг друга в вялотекущих действиях, неся немалый урон ранеными и пленными, но никак не решаясь сделать первый шаг к миру. Екатерину останавливало желание берлинского и сент-джеймского кабинетов выступить посредниками на переговорах. Густав надеялся на вступление в войну Пруссии и Польши, поэтому не желал сложить оружия. Но после морских боев весны и лета 1790 г., когда русская и шведская эскадры заметно потрепали друг друга, победа все-таки склонилась на сторону сильнейшего.

Операции на Балтике велись в такой близости от Петербурга, что в город доносилась пушечная стрельба. Екатерина проводила ночи без сна, а Безбородко плакал {675}. В начале июня шведский флот был блокирован русскими эскадрами в Березовом Зунде. «Тут они доднесь еще здравствуют, быв с моря заперты нашим всем флотом корабельным… - писала императрица светлейшему князю. - Если Бог поможет, то кажется, что из сей мышеловки целы не выйдут» {676}. При попытке вырваться из плотного окружения русских эскадр шведы потеряли 7 линейных кораблей и 2 фрегата. «Пленных тысяч до пяти, пушек до осьми сот, о мелких судах счету нет еще» {677}. - рассказывала Екатерина своему корреспонденту.