Геополитический романс

Совершенства искали не только цивилизации, но и некоторые отдельно взятые личности. Хорошо, если устремления личности совпадали с устремлениями цивилизации, в которой личность существовала. Если нет — личность объективно противостояла цивилизации. Как если по переполненному, двигающему вниз эскалатору некто, обезумев, проталкивался вверх. Таков был мифологический пастух Марсий, вздумавший переиграть на флейте бессмертного Аполлона. Девица Арахна, решившая переткать Афину-Палладу. Карфагенская красавица Саламбо, возомнившая себя невестой Бога. Александр Сергеевич Пушкин. Николай Васильевич Гоголь. Да мало ли их, этих отдельно взятых странных личностей?

Собственно, и сам Аристархов, ещё толком не зная вертолёта, не умея им управлять, почему-то был совершенно уверен, что сможет делать с вертолётом всё, что только может делать человек с вертолётом, на вертолёте и даже значительно больше.

Чем дольше Аристархов над этим размышлял, тем крепче утверждался в мысли, что Бог не иначе отмечает людей, покусившихся на совершенство в том или ином деле, как бы ведёт их за руку во исполнение некоей не ими поставленной цели. Потому что совершенство всегда сильнее своего носителя, временного вместилища. Вот Бог и ведёт человечка, как строгий воспитатель хулигана, которого отпустишь — он хвать камень да прохожего по башке!

Единственно, смущали финалы охотников за совершенством. С Марсия Аполлон заживо содрал кожу. Арахна была превращена в паука. Плохо кончила гордая Саламбо. Пушкина застрелил ничтожнейший Дантес. Не говоря о таинственной — с воскрешением в гробу — смерти Гоголя…

Аристархов не ощущал на себе руки Божьей на танцах в ДК «Спутник» в Череповце, когда твёрдо встретил бросившегося на него условно-досрочного прямым в лоб, а когда тот, хрюкнув, упал, но зачем-то пошевелился — изо всей силы ногой, как по мячу, и опять же в лоб. И сейчас Аристархов не помнил, в чём там дело. Слишком много было выпито. Но и сейчас, и тогда доподлинно знал: нельзя ногой, как по мячу, в лоб. Знал, но ударил. Какая уж тут Божья рука, когда ногой, как по мячу, в лоб? Не ощущал никакой руки и когда через несколько дней верная подружка из отдела кадров принесла ему его документы, посоветовала немедленно сматываться. Тот лоб в больнице, шепнула рисковая, в себя не приходит, вот-вот концы отдаст, уже звонили из ментовки, выясняли, в какую сегодня Аристархов смену, когда точно будет в общаге. Отсутствовала рука и когда он в сумерках из-за сараев наблюдал, как к общаге подкатил милицейский зарешечённый «УАЗ» и двое в форме, один в гражданском, передёрнув затворы на пистолетах, вошли в общагу. Всё имущество Аристархова уместилось в клеёнчатую сумку с надписью то ли «Спорт», то ли «Спринт». Ему только что исполнилось семнадцать. За сараями Аристархов давился кислой «Примой», по щекам текли слёзы, такой родной казалась проклятая пьяная общага, такой чудовищной несправедливостью — случившееся. Не то что он, возможно, убил человека и его хотят за это посадить в тюрьму. А что надо бежать из общаги, из… дома?

В сумерках же часом позже знакомый шоферюга-дальнобойщик притормозил в условленном месте на совершенно пустынном шоссе. Аристархов с сумкой запрыгнул в кабину. Поехали. Позади — Череповец. Впереди — шоссе, ночь, неизвестность, словно нанизанные на невидимую нитку разногорящие фары встречных машин. «В Караганду через Куйбышев с крепёжным лесом. Обратно через Ригу с сельдью, — объявил маршрут дальнобойщик. — Глянь на карту. Все города — твои».

Городов было много. Они были нанизаны на тонкую красную нить дороги примерно так же, как фары встречных машин на шоссе. И все в той же степени принадлежали Аристархову, в какой — шоферюге-дальнобойщику, Господу Богу или никому. Это потом Аристархов понял, что по Божьему же промыслу стремление к совершенству несовместимо с собственностью, как гений и злодейство, что имущество отмеченных Господом, неважно, молоды они или стары, всегда легко умещается в сумку с надписью «Спорт» или «Спринт». А тогда, тупо глядя в уносящееся под колёса ночное шоссе, он горевал по получке, которую должны были выплатить в аккурат через два дня. В этом месяце у Аристархова было много сверхурочных.