Георгий Гурьянов: «Я и есть искусство»

Г. Г.: Потом, перестали существовать сквоты на Мойке и на Софьи Перовской. Виктор Тузов сильно болел. Мамышева там уже не было. В Москве Мамышева уже приглашали на настоящее телевидение, но он так и не сподобился из-за своей распущенности.

Е. А.: Из фильмов авторского кино, примыкавших к ПТВ, мне очень нравится фильм Венцловы «Новая Монро», в котором Мамышев поет «Гремит январская вьюга». Это был, собственно, первый отечественный музыкальный клип.

Г. Г.: Это же ранний очень фильм. Чуть ли не первый фильм Монро. А звук, кстати, записывал Каспарян.

А. X.: А мы недавно с Котельниковым заходили к Каспаряну, и он говорил, что когда ему плохо, он как раз вспоминает эту запись, и ему становится легче на душе.

У меня еще есть запись, где Мамышев одет женщиной-Гитлером, в платье и с усиками, и поет «Умчи меня, олень, в свою страну оленью!». Было еще множество побочных съемок…

Г. Г.: А он хорошо поет, у него хороший голос. Я думаю, Пиратское Телевидение без Мамышева вообще бы и не состоялось. Как же он говорил? «А сейчас мы покажем вам еще один фильм, украденный нами из коллекции Госфильмофонда». Сидел при этом перед камерой с «Калашниковым», в морской форме и с накрашенным лицом.

А.Х.: Он был хорош и в роли украинского или польского диктора, в костюме, с бачками.

Г.Г.: Да, мастер перевоплощений.

А. X.: Была еще масса представлений, не зафиксированных камерой. Как, например, Мамышев, загримированный под профессора-пенсионера, с портфелем, с бородой, едет в троллейбусе в час пик и ругается со старушками. Или как он является на лекцию Жака Деррида. В «Академию» на Пушкинской приходит Деррида, и тут появляется второй такой же седой господин, но в физкультурном костюме и с олимпийской медалью на груди. Начинает конкурировать с Деррида. Или еще приезжал другой французский философ…

Е.А.: Лиотар…

А.X.: Ну да, в первом ряду сидит наряженная публика. Философ на трибуне…

Е. А.: И вдруг заходит Мамышев в зеленом пиджаке, в профессорских очках, прижимая к груди портфель, и очень вежливо по очереди просит извинения у каждого сидящего за то, что он опоздал. Философ в это время удивленно молчит, и все только Мамышева и разглядывают…

А. X.: Или как Владик на суд явился в образе Аллы Пугачевой. Я слышал об этом: его поймали с наркотиками, и был суд…

Г. Г.: Да, это как прийти на открытие выставки «Москва – Берлин» в Берлине в образе Гитлера. Рассказывали, что Мамышев идет, вокруг него пустое пространство, а народ теснится впритирку. Такое магнитное поле.

Пиратское Телевидение на редкость увлекательное. Начинаешь смотреть, и не оторваться.

А X.: Еще были собственные монтажи Тимура, когда он вырезал понравившиеся куски фильмов, например танец «Мамушка» из «Семейки Аддамс», делал Пиратское Кино. Например, из «Жизни Брайана»…

Г. Г.: Он сделал ремейк «Смерти в Венеции».

Е.А.: Но ведь и вы, Георгий, делали такие римейки, я помню ваш вариант «Олимпии»…

Г. Г.: Смотреть трехчасовой фильм «Олимпия», конечно, тяжело. Потом еще был заказ Пиратского Телевидения, чтобы всё было гей, и я сделал две версии. Одну – нормальную, где были выбраны без комментариев и титров все поэтические моменты, когда нет слов и душа поет, – их, между прочим, выбирала сама Лени Рифеншталь. Мы с Палтусом микшировали ночью на студии. А вторую, выполняя заказ, – с этим, как же сказать-то?… Это был метод перекомпозиции в действии: все уже давно сделано, и можно все «перекомпозировать». Чему и последовали. Появились диджеи, «Новые композиторы». Тимур, следуя этой идее, сделал очень много перекомпозиций, и в частности фильмов.

А. Х.: Тимур создал целое направление телеарта, снимая за границей множество местных телепрограмм. Он мне также рассказывал, что, еще работая киномехаником, собрал все, что было вырезано по цензурным соображениям, всех голых, и сделал такой небольшой фильм.

Г. Г.: Заболев, Тимур уничтожил свой видеоархив. И всех «голых».

А. X.: Божественный парадокс: тот, кто больше всех наслаждался визуальной стороной жизни, оказался этого лишен. Казалось бы, это должно было его обрушить, но ничего такого не произошло. Это показывает нам, что в основе видимого – какая-то другая природа.

Но я бы не сказал, что Тимур по жизни страдал, хотя я и видел некоторые моменты страданий. Он и ослепнув сохранял свою способность делиться. Как сказал Георгий, жил для других. Сам с собой он давно уже все выяснил и поэтому столько всего наполучал! Странное шло такое накопление, не свойственное современным людям. Теперь все здесь и сейчас, а Тимуру важно было это пространство за чертой, он именно туда очень много вкладывал. И это странная и непонятная сегодня позиция. Художник, который романтически ценит вечность, хочет стать великим. Но он-то знал, что будет дальше,

Он сейчас все получает, и это ему и было нужно.

Г. Г.: Я с ним спорил: зачем все нужно потом, когда тебя не будет? Нужно все сейчас.

Е. А.: Мне всегда казалось, что его собственные желания неудовлетворимы, и поэтому он так разработал пространство мечты и фантазии.