Георгий Гурьянов: «Я и есть искусство»

В «серовнике» я училась в 1983–1986 гг. Гурьянов и Цой учились там раньше – они намного старше меня. Это училище мы с ними никогда не обсуждали».

В 1985 году Георгий Гурьянов некоторое время играл на барабанах в группе «Народное Ополчение». Участвовал в записи альбома «Новогодие».

Федор Лавров:

«Потом мы стали записывать альбом «Новогодие», и он не сразу включился в запись. Первые демо мы записали в Новый год, барабанили все кому не лень, и я в том числе. Пошли на улицу вереницей панков, я впереди с барабаном, устроили карнавал. Все было весело и беззаботно. И только Алекс(Оголтелый. – Примеч. авт.), как всегда, получил от горожан по морде. Но не сильно. Так что не убежал, а остался с нами до утра. Сразу после этого Алекс привел ко мне Густава, и в январе 1985-го он уже записывался с нами. Густав сразу же включился в постпанковскую эстетику нашей музыки. Мне понравилась лаконичность его игры. Он охотно дубасил в индустриальные железки, которые я ему предлагал. И даже сам принес колпак от настольной лампы и повесил его вместо тарелки. Так он записал большую часть треков для «Новогодия».

Запись «Новогодия» делалась в моей квартире, это была подпольная панк-студия begemotion records. В начале 80-х, наверное, единственная домашняя студия, на которой можно было реально записывать барабаны. На студии Алексея Вишни, на многих других студиях с лучшим аппаратом можно было только запрограммировать драм-машинку. Так и делал Алексей на записях группы «Кино». И только на некоторых сыграл Густав сам. Нам нравилось, как он играл. Он был ровный, достаточно стабильный барабанщик. Он мог делать ошибки, и на барабанах они почему-то заметнее, чем на гитарах. Он не был машиной. Но мы никогда и не записывались под метроном. Так что у нас не было повода жаловаться на него. Никакого.

Новые музыканты группы скромничали, например гитарист Мотя и басист Осел. Я всем командовал, как всегда. Дима «Волосатый» Бучин ревновал, что вместо него играет Густав. И потом все-таки мы вместе с Димой записали остаток альбома. Причем я требовал, чтобы он играл «как Густав».

Гурьянов не был панком точно. Он приходил вымытый, после бассейна при стадионе Лесгафта. На хиппи был похож Дима «Волосатый». Густав был уже неоромантиком.

Густав восторженно показывал всем наши записи. Помню, как я еще не закончил альбом, а он уже переписал себе треки, которые наиграл, и убежал с ними. Наверно, прослушивание этих треков и решило его участие в «Кино». Тогда все очень быстро менялось. Мы записывали двойной альбом, имея только кучу Алексовых текстов и моих музыкальных идей. Мы не репетировали, мы пробовали сыграть песню, договаривались о количестве куплетов и припевов, настраивали звук и сразу записывали. Во всем была сплошная импровизация. Мы очень быстро, за пару месяцев, записали кучу материала, часть которого не вошла в альбом. Густав за это время успел познакомиться с Виктором.

Насчет игры стоя… Он сидел на попе ровно. Даже не подпрыгивал. И на сохранившейся фотографии это видно. Вот единственное, что я могу сказать по его манере игры, это то, что до нас он играл панк-рок с «Автоматическими удовлетворителями». А на записи «Новогодия» мы экспериментировали с танцевальным битом, ровным, как диско. И вот эта манера у него навсегда осталась во всех треках «Кино».

«Народное Ополчение» не дало ни одного концерта (кроме акустических квартирников) до 1987 года, когда группа вступила в рок-клуб. Так что Густав был студийным барабанщиком группы.

Конечно, я разделял увлечение Гурьянова новым романтизмом и, в принципе, новой волной! Все разделяли тогда увлечение новым романтизмом. Вернее, не разделяли его и панк. Новая волна – это была музыка того времени, которая началась с рок-н-ролла «Sex Pistols» и «Ramones», регги «The Clash», перешла в авангард «Japan» и «Adam and the Ants», смешалась с готическим романтизмом «Damned» и «The Cure», обмазалась синтипопом и растворилась в попсе. Мы не чувствовали себя чужими ни в среде хардкоровцев, ни среди неоромантиков. Особенно в середине 80-х.

Густав не мог влиять на собственно аранжировки тех записей, которые мы делали на моей студии. Это была всецело моя епархия. Но он принес свой собственный саунд. Никто до него не играл такой пружинящий танцевальный бит, как он. Мы все обожали Public Image ltd, с их агрессивной постпанковской гитарой, даб-басом, авангардистским голосом Роттена и совершенно дискотечными барабанами. Так вот, Густав принес к нам то, о чем мы мечтали. Простой, ровный грув, под который хотелось двигаться.