Георгий Седов

На станках перепрягали лошадей низкорослые, крепкие якуты. Гортанный якутский говор совсем вытеснил русскую речь.

В город Олекминск приехали как раз в первый день церковного праздника пасхи.

Ямщики по случаю праздника хлебнули вина. В расчете еще получить на водку от столичных проезжающих, они погнали лошадей сломя голову. С ними ничего нельзя было поделать. Возки, прыгая по ухабам и раскатываясь на поворотах, мчались с бешеной скоростью.

Сумасшедшая езда совсем не входила в расчеты Седова, когда он изобретал свой ящик для перевозки хронометров. Такая дикая тряска грозила нарушить правильность хода хронометров и сорвать успех научной работы. Ямщики же этого понять не могли и удивлялись: «Что за странные люди — не позволяют везти себя быстро!»

Долгий путь по Лене подходил к концу. За последней волшебной панорамой — гранитной стеной гигантских Ленских Столбов — река широко разлилась на множество проток. Вот слобода Покровская. Близко Якутск.

«Из-за низких берегов Лены открывается бесконечный простор якутской равнины. Лена здесь шириной пять-шесть верст. Дышится свободнее. Глаз ласкают новые картины природы. Товарищи весело перекликаются из саней в сани. Лошади безостановочно скачут. Колокольчики ритмично звенят, и сердце радостно бьется».

Глава XIII В ЯКУТСКОЙ ПУСТЫНЕ

В те времена Якутск был невелик, населения числилось всего тысяч восемь. На географических картах, показывавших заселенность стран, в Якутской области значилась наименьшая плотность населения на всем земном шаре. Три с половиной миллиона квадратных километров земли и двести семьдесят тысяч жителей — вот каково было соотношение территории и населения. На каждого жителя приходилось больше десяти квадратных километров.

По запискам Седова видно, что он живо интересовался этими цифрами. В дневнике есть указание, что среди русского населения Якутии преобладает ссыльный элемент. По сведениям Седова, в самом Якутске одну тысячу составляли ссыльные из восьми тысяч жителей.

И край, и главный город были тогда тюрьмой без стен. Отсюда не убежишь. До железной дороги — две тысячи верст. По единственной зимней дороге сразу задержат. Летом — полное бездорожье. Суровый и холодный климат, отсутствие средств к жизни (кроме охоты и рыбной ловли) и ужасающе низкий культурный уровень местного населения, — в самом деле, лучшего места для ссылки не найти. И царское правительство широко пользовалось такими «удобствами» Якутии для расправы со своими политическими врагами.

Седов задержался в городе на пять дней. Запасся провизией, одеждой и упаковал как следует груз. О пребывании в Якутске в дневнике занесены такие строки:

«В квартире, где мы поместились (в Якутске гостиниц не было), царил неописуемый беспорядок: три небольшие комнаты были сплошь завалены ящиками, чемоданами, сундуками, разными одеждами, вонючими шкурами и прочим. Тут же производилась упаковка для долгой предстоящей дороги. Случалось, что пришедшему к нам гостю приходилось пробираться с большой осторожностью среди нашего груза, чтобы не выпачкать свои брюки или, хуже того, не разорвать их о гвозди и торчащие разного рода железки. Но как бы то ни было, а мы жили хотя и в такой обстановке, но дружно и счастливо. В течение дня делали свое, нужное дело для экспедиции, а вечерком успевали даже побывать в общественном собрании, где ставились любительские спектакли, а также в гостях у новых знакомых, которые, кстати сказать, были особенно гостеприимны и сердечны к нам».

За пять дней Седов успел посетить всех нужных людей, разузнал о предстоящем пути. Нашел хорошего проводника. Возки пришлось оставить. Вместо них купил нарты — низкие и легкие сани с широкими полозьями, годные для езды по бездорожью и на оленях и на лошадях.

На географических картах, купленных в Петербурге, значился Верхоянский тракт и продолжение его до Среднеколымска. Седов предполагал, что поедет, как раньше, от станции до станции. Только в Якутске пришлось узнать, что настоящей дороги к северу от Якутска нет даже в зимнее время. В трехстах километрах начинается почти ненаселенная страна. Местным жителям чуждо даже само понятие о дороге — ровной, хорошо укатанной полосе почвы или снега. Якутское слово «суол», которым переводится русское «дорога», в буквальном смысле означает «след». И в самом деле, направление пути здесь указывается только редким следом проезжего. След исчезает, конечно, при первом же снегопаде или метели. Без опытного проводника здесь продвигаться нельзя.

Но Верхоянский тракт все-таки существовал. Существовали станции — низенькие юрты — через каждые пятьдесят-сто верст. Якутяне называют такие одинокие юрты «поварнями».