Георгий Седов

Под вечер первого дня Седов, художник и штурман пробовали охотиться на моржей. Охота на моржей, плавающих стадами, считается опасной. Если исключить из рассказов о приключениях норвежских промышленников все преувеличения, одна опасность остается несомненной — это постоянная угроза внезапно очутиться в холодной воде среди моржей. Удача охоты всецело зависит от искусства гарпунера.

Первое стадо встретилось недалеко от корабля. Седов направил шлюпку в самую гущу голов. Вся орда, разбрасывая пену, плавала от мыса к мысу, ныряла под небольшую лодочку и с шумом дышала; крошечные глазки блестели зло, недружелюбно. Если шлюпку не слишком швыряют волны, убить одного из стада не трудно, значительно труднее вонзить в добычу гарпун. Художник выстрелил в ближайшего моржа почти в упор, — тот потонул настолько быстро, что не успели даже замахнуться гарпуном. Со вторым сблизились на два метра: стрелок выпустил заряд, а Седов бросил гарпун. Но, очевидно, для этих толстокожих обыкновенный железный гарпун совсем не годен, — он, не пробив полудюймовой кожи, погнулся и выпал. Что-то дико-жалобное послышалось в крике моржа, когда вонзился гарпун, брошенный вторично. После третьего удара морж, казалось, с отчаянием обернулся к шлюпке и, широко раскрыв безобразную пасть, взревел во всю силу легких. Каскад кровяной пены и брызг хлынул в лицо Седову. В то время как раненый морж рычал и метался по волнам, к нему стали собираться остальные. Животные, окружив шлюпку тесным кольцом, бессмысленно смотрели на раненого и на шлюпку.

На следующий день охота продолжалась. Моржей было множество. На припае и ближних льдинах Седов насчитал более сотни; вдали же повсюду тоже виднелись стада и отдельные туши с подобранными под брюхо ластами. Шагах в тридцати-сорока от одного из стад баркас пристал к льдине. Художник выгрузил киноаппарат и начал снимать; моржи лежали не шевелясь, как груда сосисок на блюде. Пропустив несколько метров пленки. Пинегин попросил Седова выстрелить, чтобы вспугнуть стадо. Один из моржей был убит.

Удивительно: это не произвело на животных никакого впечатления!

Кушаков, не совладав со своим охотничьим пылом, тоже выстрелил в стадо и угодил так удачно, что клык самого большого самца разлетелся вдребезги. Осколки задели рядом лежавших, — поднялась суматоха. Два-три шлепнулись в воду, остальные собирались последовать за ними. Опасаясь, что моржи уйдут и тогда для пополнения запасов мяса придется искать другое стадо, от «Фоки» более отдаленное, охотники открыли стрельбу. Первые выстрелы уложили ближайших к воде, остальные, заключенные в кольце убитых, не могли броситься в море иным путем, как только через трупы товарищей, а тут их и настигали пули.

Еще одно стадо расположилось высоко над морем. К месту лежки вела широкая и грязная дорога, проторенная по пологому подъему ледника, который опускался к морю незаметным скатом снега. Моржи спали крепко и дружно сопели. На приближавшихся людей даже не посмотрели. Убивать их не было нужды. Но на ленте, запечатлевшей движения моржей в воде и на суше, поодиночке и стадами, оставалось немного свободного места. Георгий Яковлевич предложил снять моржей, ползающих на суще.

Матросы погнали все стадо к морю. Очень не хотелось животным оставлять покойное ложе, но нападение велось энергично, и стадо покорилось. Лишь один огромный старый и лысый самец, корявый от рубцов, шишек, морщин и клочков рыжей шерсти, не подчинился. Свирепо двигая клыками, он двинулся на преследующих.

— Вот этот — настоящий папаша, защищает семейство. Молодец старик!

«Папаша» и в самом деле будто прикрывал отступление. В стаде, среди взрослых самцов, были и самки без клыков и молодые моржи. Вожак, угрожая бивнями и сотрясая воздух ревом, дал стаду отползти и попятился сам. К сожалению, кинематографическая пленка кончилась как раз к моменту, когда стадо подползло к краю ледника. Стоило посмотреть, как туши в тонну и больше весом стали плюхаться в воду. Очнувшись в родной стихии, моржи дали волю негодованию. Поджидая вожака, они вспенивали тихое море и ревели хором, как заводские гудки поутру.

С «папашей» же случилось несчастье. Прикрывая отступление, он пятился задом. На пути попалась узкая трещина, которую стадо переползло без затруднений, но он, очевидно, по привычному ощущению, принял ее за край льда и, спустив туда задние ласты, соскользнул. Он скоро понял ошибку и, глубоко вонзив в лед могучие бивни, пытался освободиться. Но — поздно. Тяжелая туша уже ушла в трещину и заклинилась там. Старый морж в отчаянии ревел и бил клыками в края, осколки льда фонтанами сыпались вокруг. Спасения не было. Каждое движение только глубже втискивало тело в глубокую расщелину льда. Пришлось его пристрелить.

С большим трудом погрузив одного из моржей на баркас, охотники вернулись на судно.