Георгий Владимов: бремя рыцарства

В 1930-е годы центр НТС постепенно переместился в Германию. Член НТС Борис Прянишников писал в своих мемуарах о влиянии фашизма и его близости идеологической ориентации союза: «И в национал-социализме, выдвинувшем идею служения национальным интересам – спасение поверженного аварией корабля, а не поведение крыс – и в фашизме, приблизившемся к идее трудового солидаризма, мы видим убедительные доказательства возможности и успешности этой борьбы»[343].

Солидаристы с симпатией относились к типу националистического корпоративного государства, схожего с правыми фашистскими диктатурами Франко, Муссолини и особенно Салазара, планируя подобное им политическое устройство «свободного русского государства»[344].

Коротко анализируя предвоенный период активности и идеологии НТС организации, Альбанезе писал: «Солидаристы противостояли и коммунизму, и капитализму с позиций авторитаризма и антисемитизма. В 1939 году в газете “За Родину”, публицистическом органе НТС, было написано: “Несомненно, что подавляющее большинство евреев враждебно Национальной России и русскому народу”. В газете употреблялось слово “жиды”, оскорбительное в русском языке. Солидаристы одобряли создание Люблинской резервации[345], как возможное решение еврейского вопроса, и когда победа Германии казалась неизбежной, они поддерживали геноцид»[346].

В 1936 году в Германии в Шарлоттенбурге было создано «Управление делами российской эмиграции» под руководством генерала В.В. Бискупского. Решив не регистрироваться там, в 1938-м НТС формально объявил о самороспуске. Хотя для самих солидаристов ничего не изменилось, и союз продолжал существовать, о чем знали немецкие власти, но фактически это означает, что НТС, как организация, и деятельность отдельных ее членов не отслеживается в официальных документах[347] вплоть до ее возрождения в 1945 году.

Вторая мировая война и вторжение Гитлера в СССР было для НТС временем действия и надежды. Солидаристы рассчитывали, что, столкнувшись с реальностью России, Гитлер поймет, что русские, создав родственный фашистам политический режим, должны сами управлять своей страной. Но Гитлер не выказывал никакой готовности понимания, а его теория о славянах, как «низшей расе» была оскорбительна для русских националистов, и позиция НТС изменилась. С небольшими вариациями в разгар войны основная политическая доктрина НТС, как и руководства армии генерала А.А. Власова, состояла в том, чтобы с помощью гитлеровцев прийти на территорию Советского Союза, помочь немцам свергнуть Сталина и советский режим, а затем, подняв всенародное восстание против оккупантов, освободить от них Россию. Какой бы утопической ни казалась такая концепция, она позволяла и НТС, и соратникам Власова, рассматривать свой статус, как попутчиков, лишь временно пользующихся немецкой армией, но по существу, как «третью силу», которой они стремились стать, но в реальности не были. Поэтому во второй половине войны начальный лозунг солидаристов «Россия без Сталина» сменился на «Россия без Сталина и Гитлера». О тесной связи и участии членов НТС во власовской армии подробно писала кембриджский историк Екатерина Андреева[348].

Этот период отражен в большом ряде мемуаров с характерными названиями, как, например, офицера Третьего рейха В.К. Штрик-Штрикфельдта «Против Сталина и Гитлера. Генерал Власов и Русское освободительное движение»[349] или члена НТС А.С. Казанцева «Третья сила. Россия между нацизмом и коммунизмом. 1941–1945»[350]. Сухие, как отчет, воспоминания бывшего председателя НТС В.М. Байдалакова также представляют собой важный источник информации[351]. Байдалаков, остававшийся председателем союза до 1955 года, после войны эмигрировал в США и резко критиковал страну за излишки демократии и юдофилию[352]. Подробная книга Бориса Прянишникова «Новопоколенцы» охватывает период с середины 1920-х и до начала 1950-х годов – список таких мемуаров можно продолжить. Особенно значительны в случае Владимова воспоминания основателя журнала «Грани» Евгения Романовича Островского-Романова (дальше: Романов) «В борьбе за Россию» – эмигранта второй волны, прожившего войну на оккупированной территории, где он вступил в НТС, и выехавшего в Германию вместе с немецкими войсками. Но полагаться на мемуарную литературу, относящуюся к этому периоду, в описании истории невозможно. Память часто подсказывает ту информацию, которая примиряет человека с собой и миром. И так как политическая ситуация Германии и ценности страны полностью изменились в послевоенный период, интерпретация и память о прошлом часто обретали обновленные или цензурированные характеристики.