Георгий Владимов: бремя рыцарства

…едва приземлившись, я попал в их круг, такой плотный, что Анатолий Гладилин, примчавшийся из Парижа для первого интервью, сорок минут не мог ко мне пробиться. Позднее он заметил: «Они окружили тебя тогда, как ксендзы – Козлевича». <…> Но, измученный предотъездными неделями, нескончаемым расставанием, зверским таможенным досмотром, которым заботливая родина дает нам напоследок доброго материнского пинка, я был тронут встречей. Дружеский ужин у председателя НТС А.Н. Артемова, свои переводчики, свои поводыри на первых шагах в неведомом мире (4/233).

Оглядываясь назад и рассказывая мне позднее об этих первых неделях, Владимов видел ситуацию в иных тонах:

Поселили они нас очень хитро, сняв для нас маленький, одноэтажный бунгало на окраине города. Это выглядело, как дорожный мотель, рядом было несколько таких же бунгало. Никто там не появлялся, мы были законспирированы совершенно. Даже от работников «Посева» нас предохраняли. Наборщица хотела ко мне пробиться, но не смогла узнать адрес или телефон. Сняли нам две комнатки, в одной Елену Юльевну поселили, в другой меня и Наталию. Мы там жили почти что месяц. Они держали нас крепко, изолируя от возможных контактов.

В общем, у НТС была задача такая: держать и «не пущать». Хотя у меня записные книжки украли, я держал несколько телефонов в памяти. Я ездил в Кельн, лекции читал, встречался и подолгу разговаривал с Копелевым. Письма мне, конечно, не могли не доставлять. Но, в целом, у НТС была установка, чтобы лишних людей не было, «не беспокоить». Время от времени приезжал Жданов на машине и вез меня в здание «Посева», встречаться с каким-нибудь корреспондентом. Немецких корреспондентов я не знал совершенно, почему эти корреспонденты, а не те, мне тоже было неизвестно. Вероятно, допускали только тех, кто был дружественен к НТС, потому что были корреспонденты, которые их на дух не переносили (ГВ).

На следующий день после прибытия в Эшборн приехали А.Н. Артемов и Е.Р. Романов: «На другое же утро – первое утро на чужбине – они предложили мне журнал: “Это наша мечта, чтобы Вы приняли и повели «Грани»”» (4/205). Позднее в «Необходимом объяснении» Владимов писал о том, что ему были поставлены три условия:

С нашей стороны – три условия, точнее – пожелания. Чтоб не было фобий: русофобии, юдофобии… Второе – чтоб «Грани» не стали ареной счетов и эмигрантских склок. Ну, и чтоб не было критики НТС. Собственно, первые два – никакие не условия, они – из кодекса интеллигента, третье же было – на редкость привлекательно, я не хотел даже упоминания НТС – помня, чем это грозит авторам в СССР (4/205).