Георгий Владимов: бремя рыцарства

Нужно сказать, что вплоть до последнего десятилетия подрывная идеологическая прокси-война, которая велась бы не прямыми военными действиями и не шпионажем, была за гранью наших представлений. Владимов, выехав из СССР, не понял, и не мог понять, что в случае НТС речь идет о такой прокси-войне, в которой мифология важнее реальности. Задавая совершенно оправданные вопросы, он втыкал иголки в раздутый мыльный пузырь, при том что ни одна из сторон не хотела, чтобы этот пузырь лопнул:

Мое любопытство пришлось им очень не по душе. Они не ожидали такой неожиданной самостоятельности и независимости. В их планах было приобрести под свое крыло, заполучить известного писателя, правозащитника. Обеспечить его и дать работу, ожидая, что он покорно вольется в их здоровый коллектив и станет членом НТС. Мечта была несбыточная, и расчет был без хозяина. Но Романов был человек ловкий и хитрый, и понимал, что нужно прилаживаться и терпеть. Важно иметь хороший журнал с известным и авторитетным редактором. И не выносить сор без избы. Важно, чтобы эмиграция ничего не знала о конфликтах и разногласиях. Но я разговаривал с друзьями, рассказывал им, в какой среде оказался, и потом слушал упреки от членов НТС в «неколлегиальности»: «Не нужно было про это рассказывать…» Не скажу, чтобы вначале вмешивались в то, что печатал. Но когда я захотел изменить обложку – она была цвета лягушки в обмороке – на голубую новомировскую, это вызвало большое недовольство: «Зеленый – цвет надежды!»[378]

Они скучные серые люди. Я занимался журналом, а им хотелось вовлечь меня в свои мероприятия. Я два раза выступил у них в клубе, сделал доклады о цензуре, о Твардовском. Единственный, с кем можно было говорить – был Романов, человек дошлый, хитрый, очень умный, с большим жизненным опытом.

Постепенно обстановка стала ухудшаться, хотя журнал выходил и стал ведущим в эмиграции. Стали приходить письма от каких-то членов НТС, что журнал я веду неправильно. Один раз пришла анонимка (по почерку мне кажется, что ее писала Артемова) с упреком, что я допускаю много ненормативной лексики в журнале. Они считали Васю Аксенова и Сашу Соколова «фривольными авторами». А уж Феликс Кандель был просто шоком. Это все была глупость, потому что в «Гранях» ненормативной лексики было меньше, чем в других журналах. Но получение анонимок в западной жизни – с этим я мириться не собирался (ГВ).

В Бременском архиве я нашла корреспонденцию с членом НТС Н.И. Петровым, относящуюся к этой анонимке (ее самой во владимовском архиве нет). Она ясно показывает возрастающее раздражение Владимова: