Георгий Владимов: бремя рыцарства

Именно Григоренко рассказал Владимову, что Смерш вербовал всех шоферов, ординарцев и адъютантов, которые должны были докладывать о своих «пассажирах» и начальниках. Отвертеться было невозможно, хотя многие избегали докладов, прикидываясь дурачками или ссылаясь на то, что докладывать нечего. Один из шоферов Григоренко, «белобрысенький белорус», сразу рассказавший генералу о вербовке, сформулировал так: «Буду я ему доносить, как же, пусть лопухом подтирается». И говорил пристававшему смершевцу, что его начальник, «как тронешь машину», моментально засыпает: «А чуть остановишь, сразу просыпается, свойство организма у него такое…» Тот едко возражал, что предыдущие шоферы «такого свойства организма» у Григоренко не замечали. «Дык, а я че могу сделать-то, – “наивно” хлопал ресницами парень, – значит, как тронешь машину…»

От Григоренко Владимов услышал поразительный эпизод, который едва не стоил генералу (тогда полковнику) свободы и жизни. В одной из частей на Западном фронте, где он служил, был смершевец, всегда ходивший с коротким хлыстом, которым он разрубал воздух, когда хотел кого-то припугнуть. Однажды Григоренко, изможденный после тяжелого сражения, увидел, как этот смершевец в лихо сидящей на голове фуражечке и чистенькой гимнастерке, громко отчитывал измученного, измазанного землей и кровью солдата, взмахивая хлыстом, отчего тот вздрагивал. Выдержанный Григоренко вдруг потерял самообладание и, вырвав из рук смершевца хлыст, сломал его и заорал: «А ну вон отсюда! И чтоб духу твоего тут не было! Выпорю этим хлыстом так, что мать родную не узнаешь!» Спросив фамилию солдата, он сразу внес его в список представленных к званию Героя Советского Союза. Владимов сказал мне, передавая этот эпизод:

Я осознал тогда, что психология Смерша была психологией крепостных холуев, которых веками пороли на конюшне. Это были мертвые души, неожиданно для самих себя вызванные к жизни и дорвавшиеся до власти над живыми людьми. Отсюда и хлысты, и совершенно инстинктивно у Григоренко – угроза порки (ГВ).

Из этого рассказа Григоренко появились в романе гоголевское имя и отчество и свистящий прут Светлоокова, а также история о представленном к Герою «кланяющемся» солдате (3/33).

Глубокое понимание атмосферы войны и психологии будущих персонажей сформировались для Владимова в беседах с Петром Григорьевичем Григоренко.

Генерал Никандр Евлампиевич Чибисов. Владимов нашел фотографии генерала Н.Е. Чибисова, и замысел начал серьезно увлекать его[459]. Он тщательно собирал информацию о Чибисове: донской казак, родился в 1882-м, четыре года учился в Донской духовной семинарии, в 1912-м сдал экзамен на вольноопределяющегося 2-го разряда. В 1915 году окончил школу прапорщиков в Петербурге, поступил юнкером на военную службу, воевал в Первой мировой войне, был ранен, попал в плен, бежал, был награжден тремя Георгиевскими крестами и окончил войну штабс-капитаном. После революции в феврале 1918-го Чибисов перешел на сторону красных и воевал на разных фронтах Гражданской. В этот период судьба свела его со Сталиным, у которого навсегда осталась большая симпатия к Чибисову, что очень раздражало Н.С. Хрущева. В 1921-м Чибисов участвовал в подавлении крестьянских восстаний в Тамбовской и Воронежской губерниях.

Оставшись после войны в армии, в 1935 году Чибисов окончил Военную академию имени Фрунзе. Участвовал в советско-финской войне, начал Великую Отечественную заместителем командующего Ленинградским военным округом, с января 1941-го стал заместителем командующего войсками Одесского военного округа. Посетивший Одессу маршал Н.И. Крылов писал о Чибисове: «Генерал Чибисов в Одессе пробыл до первых чисел августа, причем я не так уж часто видел его за это время. Но Никандр Евлампиевич запомнился как воплощение кипучей энергии, неистощимой работоспособности. Все, что он ни делал, он делал увлеченно и как-то весело. От одного общения с ним люди приободрялись и тоже веселели. У Чибисова была масса забот по округу в связи с новыми формированиями. Но и из того, что касалось Приморской армии, он ничего не откладывал до прибытия своего преемника, которого ждали из Москвы»[460].