Гера

– Какие дела в воскресенье? Отдыхаю здесь. Понравился мне Киев. Еще с тех пор…

         Напряженности нет. Шубин мил, как и прежде. Мил, как и до их близости. Мил, как и до их разрыва. Мил, как и до гибели Герасимова.

– Что за фокус был с Дарко? – спрашивает все-таки Аня.

– Ничего об этом не знаю. Ты говорила тогда что-то, но я толком не понял.

         Снова отбивные, картофель, салаты. У Шубина неизменно хороший аппетит и неизменно ровное настроение. Он приглаживает рукой темные волосы и вглядывается в нее.

– А ты… как?

– Все хорошо.

– Встречаешься с кем-то?

– Да.

– Все серьезно?

– Пока не знаю.

– Значит, замирили? – он белозубо улыбается.

– Есть вещи, которые нельзя прощать…

         Она отворачивается от его лица.

– Например?

         Шубин оставляет вино и пристально всматривается в нее.

– Что ты имеешь в виду?

– Он погиб. Там, за границей где-то. Его убили попросту, разве нет?

– Откуда столь неутешительная информация?

         Аня молчит.

– Это, так сказать, инфо для общего пользования: для Витковского, для родных, для наших и ваших служб, чтобы не искали. А мне, например, известно, что Герасимов жив-здоров и хорошо себя чувствует. И я с него даже денег не взял – заметь! Хотя я лично в курсе, и уже мог бы землю рыть. Но не рою. Мне лично резону нет.

– Он жив? – не может поверить Аня.

– А что это для тебя меняет? – удивляется Шубин. – Ты как вдова живешь, так и живи.

– Но я люблю его… Где он?

– Ты начала другую историю. Зачем тебе прошлое? – не может понять Игорь.

         Снова начинает что-то жевать, изредка бросая взгляды на ее побелевшее лицо.

– Зачем тебе его искать?

– Он в тюрьме?

– Абсолютно. Свободен, как ветер.

– А Международная амнистия?

– Для них он тоже погиб – где-то в Европе. Там даже останки нашли. Как бы ты плакала, представляю!

– Значит, он не в Европе?

– Есть еще разные материки… улицы, дома, и города, и стены… Кто это поет? Смешные такие ребята…   

         Шубин паясничает. Ее грусть явно веселит его. Может, это его маленькая месть… месть, на которую он не решался раньше.

– А ведь ты всегда любила его… И теперь – вдруг шаги Командора. Донна Анна? А Анна тут с любовником развлекается. Как зовут твоего парня? Вот тебе… и вечная любовь. А, может, Гере уже и доложили, и он пошел бросаться в море с утеса. Он же парень горячий… Стоит себе сейчас на краю пропасти, а мы тут свинину едим с картошкой и грибами. Нет в жизни справедливости, да?

         Аня понимает, что Шубин издевается, но его слова – даже помимо его воли – ранят больно.

         Если Герасимов жив, почему не пытается связаться с ней? Ведь она обещала, что будет с ним, если он спасется. Может, он и спасся только для этого… только ради нее. А потом за ней следили, и он не мог к ней приблизиться. Если он вообще в Украине…

         Все в один миг становится так сложно, что она теряет интерес и к еде, и к дальнейшему разговору с Шубиным, и к запланированному на вечер свиданию с Владом.

         В то же время мир вокруг не изменяется: Шубин продолжает есть и пить вино, музыка продолжает играть, лампы продолжают жарко сиять, освещая публику в дорогих одеждах. Шубин, как обычно, выбирает известные рестораны. С кем-то даже здоровается мельком и не очень внимательно.

– О чем задумалась, Донна Анна?

– Прекрати, Игорь. То, что ты говоришь, совсем не весело.

– Не понимаю, почему. Как это тебя касается? Теперь? Столько времени спустя? Ты уже похоронила его в своих мыслях, не будешь же ты после этого искать его? Или собираешься ждать вечно? – он улыбается и пожимает плечами. – Не думаю, что в этом есть смысл.

– Он любит меня.

– Ты уверена?

– Уверена.

– Хотел бы я быть так же уверен хоть в ком-то. Если бы я знал, что это лишит тебя покоя, не возвращал бы его к жизни – в твоем сознании. 

– Спасибо, что вернул, – благодарит она запоздало. – Это важно для меня.

– А кто твой парень?

– Просто парень. Программист.  

– Красавчик?

– Да. И умный малый.

– И как вы познакомились? По Интернету? Эти хакеры вечно висят в Сети.

– Нет. Он пришел лечить зуб…

– Ну, разница невелика. Вынужденное какое-то знакомство.

– Ты нарочно делаешь мне больно? – спрашивает она прямо.

– Больно? И так тебе больно, и так больно, как ни верти, – ухмыляется Шубин. – И в мыслях не было причинять тебе боль. Ты просто искаженно все воспринимаешь, Мата Хари.

         Они выходят вместе, и Шубин галантно прощается:

– Постель даже не предлагаю.

         Шутит, но глаза вдруг становятся грустными. Он берет ее руку и подносит к губам.

– Анна, я, может, неумно сделал, что сказал тебе о Герасимове. Но ты не должна думать об этом. У тебя теперь – своя, совершенно другая жизнь. И даже у меня – теперь уже своя и совершенно другая.

– Кажется, прекрасная осень закончилась в один миг…

         Он целует ее ладошку.

– Зима тоже бывает прекрасной. Я помню наши дни в Москве, и если только ты захочешь, пусть простит меня Герасимов (живой или мертвый), ради свидания с тобой – я оставлю все свои дела…

– Не думала, что между нами сохранятся теплые отношения, – признается Аня.

– Я тоже не думал. Но… скажу банальность: я люблю тебя, и я многое сделал для того, чтобы ты была счастлива. В конце концов – я замял это дело с его исчезновением.

– Ради меня?