Геракл

Сказал Амфитрионид, грозно сдвинув вместе выступавшие вперед брови над загоревшимися от гнева синими глазами и до хруста сжал свои огромные кулаки. Он быстро собрался, благо имущества не имел никакого и пошел в Беотийский город Феспий, который лежал у подошвы Киферонской горы Геликон, обиталища Муз со сладкими голосами и вечно цветущих Харит. Именно там в последнее время чаще всего видели ужасного льва – людоеда.

Явившись во дворец Феспия, сына легендарного афинского царя Эрехтея, Алкид увидел высокого роста, тощего, но еще крепкого светловолосого старика лет 60, с маленькими бегающими глазками и длинным горбатым носом. Пастухи про него говорили, что он был очень образованным и хитрым.

Феспий слышал историю о том, что фиванский Амфитрион был приемным отцом одного из двух сыновей по имени Алкид, а родным отцом его был, якобы, сам Громовержец. Он не очень-то верил этому, ибо знал, что многие цари корысти разной ради приписывали себе родство с могучими олимпийскими богами. Однако, увидев необычайную телесную крепость Алкида, царь сразу понял, что это не простой смертный и гостеприимно пригласил его остановиться в своем дворце.

В зале, накрытом для пира, он, непрерывно окидывая Алкида бегающими глазами сверху вниз и обратно, сказал более, чем радушно:

– Радуйся, гость дорогой. Пищи нашей, прошу тебя не побрезгуй, вкуси! Только после того, как жажду искрометным вином утолишь и голод разной пищей насытишь, мы спросим тебя – что ты за человек и к нам прибыл зачем и откуда? В тебе не исчезла, я вижу, порода родителей славных и божественных предков. Род от царей ты, конечно, ведешь, скипетроносных питомцев Зевеса, захудалые родители таких, как ты, никогда не произвели бы на свет.

Алкид лишь мальчиком бывал на подобных пирах и покраснел, оказавшись на таком пышном пиру, да еще в самом центре внимания. Царь же положил пред ним лучший кусок бычьей жирной спины, своей рукой отделив от собственной большой доли. Отпрыск Зевеса в юные годы много есть не любил, вина почти не пил и потому насытился очень скоро. Только тогда исподтишка наблюдавший за ним Феспий, не скрывая интереса, спросил кто он и откуда. Алкид покраснел еще больше и так ему ответил:

– Кто родом лишь хвалится, тот чужим гордится, но я тебе скажу правдиво: я сыном прихожусь внучке Персея Алкмене и его внуку Амфитриону, а назвали меня Алкидом в честь деда Алкея, ныне царствующего в крепкостенном Тиринфе. Из Фив 4 года назад, понуждаемый необходимостью, я ушел пасти отцовские стада на хребет Киферона… после несчастного случая с учителем Лином… К вам же, сюда я явился, чтобы убить льва-людоеда, которого называют все «киферонским».

– Боги бессмертные! Неужели в доме своем принимаю я правнука прославленного героя Персея, могучего зевсова сына, отрубившего голову ужасной Медусе-Горгоне?! Значит ты праправнук самого Олимпийца, пространногремящего Метателя молний?

Алкид покраснел, как мальчишка и прикрыл горящее лицо рукой, словно желая что-то утаить, но потом тряхнул головой и быстро сказал:

– Мать моя говорит, что за 9 месяцев до моего рождения во сне она была с Зевсом.

– Боги великие! Значит, правду тысячеустая молва говорит, что ты родной сын Громовержца?!

– Я никогда не видел Владыку Олимпа. Если ж он и вправду отец мне, то таких сыновей у него, говорят, очень много…

Сказал не уверенно сын прекрасноволосой Алкмены, крепкий теребя подбородок. Феспий же, шмыгая длинным носом и бегая глазками, быстро затараторил:

– Хоть Зевс и отец всех бессмертных и смертных, но такой исполненный истинной доблести сын, как ты, у него, конечно, только один! Это я говорю не из лести лукавой, а вполне справедливо – ведь я вижу своими глазами, как силой огромной тебя боги одели! Думаю, при встрече с тобой несдобровать киферонскому льву-людоеду. Много он уже людей погубил, особенно пастухов, но ты не спеши, ведь поспешность может стать причиной гибели охотника, а не зверя. Умные люди говорят: всему свое время. Поживи у нас, осмотрись, с дочерями моими познакомься поближе, их у меня целых 50 и все красавицы. Выследи кровожадного льва, а потом я тебе дам в помощь охотников, хоть и не таких сильных, как ты, но опытных в львиной охоте, и вместе, если Мойра поможет, ужасного льва вы одолеете… Ну, а теперь, когда Нюкта черными крыльями всю землю объяла, не пора ль нам всем в постели отправиться, чтоб сладостным сном насладиться.

80. 13-й подвиг

Говорят, каждое утро, к работе зовущее, Алкид отправлялся выслеживать зверя-людоеда, а пировать и ночевать приходил во дворец Феспия, отца 50 дочерей, рожденных то ли плодовитой Мегамедой, дочерью Арнея, то ли разными женами – по свидетельству самого Феспия.

Царь не только гостеприимно принимал Алкида в течение пятидесяти дней, но и в первую же ночь после пышного пира, любезно предложил гостю нарочно заплетающимся, будто от вина, языком: