Герберт Уэллс. Жизнь и идеи великого фантаста

Надо было еще придумать, как они будут технически оснащены. С «тепловым лучом» – главным оружием марсиан – Уэллс никаких трудностей не испытал. Эту идею можно было заимствовать, на выбор, из повести Рони-старшего (Жозефа Анри Бекса) «Ксинехузы» или из романа Э. Булвера-Литтона «Грядущая раса», никак не нарушив их авторских прав, ибо и они, скорее всего, откуда-то ее позаимствовали: впервые о чем-то подобном заговорил в XIII веке Роджер Бэкон, собиравшийся создать систему зеркал, которая «стоила бы целого войска против татар и сарацин». Если проследить судьбу идеи «теплового луча» в будущем научной фантастики, то положение каждого следующего его изобретателя облегчалось тем, что он уже был описан у Герберта Уэллса. Автору «Гиперболоида инженера Гарина» не пришлось, надо полагать, обращаться ни к Роджеру Бэкону, ни к Рони-старшему, ни к Булверу-Литтону – «Войну миров» прочли к тому времени в России, наверное, все, кто знал грамоте. А вот боевые треножники были уже собственным изобретением Уэллса: о бесколесных движущихся механизмах в те дни никто еще не размышлял. Но Уэллс не был «вторым Жюлем Верном», он был «первым Уэллсом». Ему и в голову не могло прийти написать роман для того, чтобы продемонстрировать свою техническую изобретательность или знание топографии окрестностей Уокинга. У него не сюжет служил демонстрации технических новинок, а, напротив, – технические новинки изобретались ради сюжета. И тут же философски осмысливались. Придумав свой боевой треножник и поместив марсианина на его вершине, Уэллс развил свою юношескую фантазию о Человеке миллионного года: бездушное существо отныне не просто управляло бездушной техникой – они настолько соответствовали друг другу, что словно бы сливались в единое целое. Земное происхождение марсианина, не так давно приобщенного к литературе под именем Человека миллионного года, и то, что жизнь на Марсе могла начаться задолго до окончательного формирования нашей планеты, а значит, и цивилизация там должна была обогнать земную, придали мысли Уэллса новое направление. Его роман об инопланетном вторжении превратился в один из тех романов, которые потом назовут «романами катастрофы». В каком-то смысле «Человек-невидимка» уже был, хотя, разумеется, и в гораздо меньшем масштабе, «романом катастрофы». Выдержат ли современное общество и современный человек серьезную проверку? Достаточно ли они для этого подготовлены? Не выявит ли глобальная катастрофа несостоятельность гуманоида, именующего себя человеком, и общества, притязающего на гуманность, цивилизованность и эффективность?

Эти вопросы неизменно вставали перед Уэллсом, когда он принимался за очередной подобный роман или рассказ. Но «Война миров» выделяется в их ряду не только тем, что это первый уэллсовский «роман глобальной катастрофы». Опасности, угрожающие человечеству, на сей раз, если вглядеться, отнюдь не пришли извне. По существу, вторжение марсиан драматизирует процесс, который идет из года в год и даже изо дня в день, – наступление будущего на прошлое. Линейное время, как уже говорилось, не знает четко выраженного понятия настоящего. Это термин условный. В конечном счете настоящее – не более, чем черта, через которую прошлое переливается в будущее. Но именно поэтому в каждый отрезок времени, который мы решили для себя считать настоящим, будущее оказывается в столкновении с прошлым. Будущее наступает – с убыстрением хода истории все более агрессивно – на прошлое, а прошлое не желает отступать. За некогда им захваченное и освоенное оно держится цепко. Ему кажется, что все, чем оно владеет, – его по праву. Прошлое укоренено в прошлом – в человеческом сознании, в социальных институтах, в политических установлениях. Оно привычно, к нему приспособились. Будущее же гипотетично. Со временем выяснится, что это будущее тоже пришло из прошлого, но пока что оно видится лишь как грядущие перемены, как угроза привычному, как нежелательная необходимость заново проделывать какие-то уже пройденные участки жизненного пути. Самое грандиозное для Уэллса столкновение прошлого с будущим произошло на страницах «Войны миров». Путешественник по времени проникал в будущее и исчезал из него.