Герман Аляскинский. Светило православия

«Если на случайную дорогу, неизведанную делом, едва ли кто решится вступить без верного проводника; если в море никто не пустится без верного искусного кормчего; если за какую-либо науку или искусство никто не возьмётся без знающего дела учителя: то кто дерзнёт приступить к изучению делом искусства искусств и науки наук, вступить в таинственную стезю, ведущую к Богу, и пуститься в беспредельное мысленное море, то есть в иноческую жизнь, подобную жизни Ангелов, с самоуверенностью достигнуть конца без руководителя, без кормчего и учителя, опытного и истинного? Поистине таковой, кто бы это ни был, прельщает себя и, прежде вступления на путь, уже заблудился, как незаконно подвизающийся: как, напротив, и шага не сделав, достиг конца тот, кто подчиняет себя отеческим уставам. Ибо откуда иначе имеем мы узнать, как ополчиться против плоти или как вооружиться против страстей и бесов? Как без них (без наставников) научиться отличать доброе от недоброго, когда к добродетелям прицепляются худые страсти и всегда стоят некаго при дверях их? Как без них умудримся обуздывать чувства телесные и, как струны на гуслях, согласно настраивать силы душевные? Особенно же, как без них можно будет нам различать гласы, откровения, внушения, видения Божественные и козни, прелести и призраки бесовские? Одним словом, как сподобимся достигнуть единение с Богом и научиться богодейственным священнодействиям и таинствам без посвящения в них тайноводителем истинным и просвещенным? Никак невозможно это, никак…»

Отцу Варлааму приятно видеть было, как его келейник радостен перед лицом Божиим, как он упорно старается выбирать тернистую тропинку к достижению великой цели подвижничества, не страшась тяжёлого труда, лишений.

Разглядел в Герасиме эти качества и иеромонах Феодор (Ушаков), настоятель Санаксарского монастыря.

Сопровождая отца Варлаама в поездках по монастырским нуждам для закупки хлеба и необходимого продовольствия в селениях Тарханы, Старый Ковыляй, Аксёл, Герасиму нравились остановки и пребывание в Санаксарской обители, где всё дышало чистотой света, очищающего душу, отдаляя пристрастие ко всему временному.

Отец Феодор «завёл в обители самую первую и прочную основу иночества: личное руководство братии и полное откровение помыслов. Если кого тревожили помыслы – днём ли или ночью то было, всякий мог немедленно идти к настоятелю. Отец Феодор отечески выслушивал инока и успокаивал его, говорил с ним столько, сколько нужно было, и отпускал, лишь когда помысел, искушение это утихало…»

Беседуя наедине с молодым послушником, отец Феодор объяснял Герасиму необходимость иметь духовного руководителя, то, что весь подвиг монашеского жития состоит в отсечении воли, ибо без этого всякий, живущий в монастыре, не монах, а мирянин. О мирском благе, о пользовании благами мира, а с другой стороны – о посте и воздержании отец Феодор размышлял убедительно: «Как судить нам о тайнах Божиих?!. Наше дело – беспрекословно повиноваться истине. Вспомним, что и в раю дана была заповедь воздержания от плодов древа познания добра и зла. Видно из этого, что пост сроден естеству человека. Но, если бы по этой нужде поста Бог не благоволил сотворить в таком обилии благ земных, тогда пост у всех был бы невольный. Нужно думать, что обилие благ на земле не для наслаждения, а для совершенства поста. Не невольного поста ждёт от нас Бог, а восхотел, чтобы мы, при всём изобилии, не воздерживались лишь, а постились из любви к Нему, как заповедано Святою Церковью. Обилие же благ земных Бог послал в утешение для немощных, больных, престарелых и младенцев».