Герман Геринг — маршал рейха

Медленно плывя в воздухе в восточном направлении, красный трехкрылый «фоккер» еще милю скользил над покрывающейся зеленью сельской местностью, словно он по-прежнему управлялся своим пилотом, затем задел шасси о край воронки и, обломав их, шлепнулся на брюхо рядом с дорогой.

Постоянный приказ-инструкция запрещал солдатам на этом участке появляться на дороге или рядом с дорогой, которая находилась под наблюдением противника, но из-за любопытства они нарушили этот приказ и столпились вокруг упавшего летательного аппарата. Находившийся среди них офицер убедился, что пилот мертв, отстегнул привязные ремни и с помощью солдат вытащил из кабины обмякшее тело. Красивое нордическое лицо, каким оно казалось под ремешками шлема и разбитыми очками, было залито кровью. Тело положили на дорогу и вытащили документы.

— Бог мой, да это же Рихтгофен! — воскликнул офицер.

— Господи, — прошептал какой-то томми, — они сшибли Красного Барона.

Только 23 апреля 1918 года пилоты «Воздушного цирка Рихтгофена» узнали о том, что случилось с их командиром. В этот день над главным взлетным полем полка у Каппи пролетел британский аэроплан, который сбросил металлический контейнер с прикрепленным к нему вымпелом. Внутрь была вложена фотография торжественных военных похорон, устроенных британцами Рихтгофену, и записка:

«Германскому летному корпусу.

Ротмистр барон Манфред фон Рихтгофен погиб в воздушном бою 21 апреля 1918 года. Он был погребен со всеми подобающими воинскими почестями.

От британских Королевских военно-воздушных сил».

Геринг, услышав о смерти их знаменитого аса, был ошеломлен, как любой другой немец, но он не мог предполагать, что она будет иметь последствия лично для него. Он тоже участвовал в боях со своей эскадрильей в день трагедии, потеряв четырех пилотов. 24 апреля 1918 года он организовал заупокойную службу в память авиаторов, доблестно отдавших свои жизни за фатерланд. В этот же день его эскадрилья была снова в деле, и Геринг испытал мрачное удовлетворение, сбив «сопвич», так как пулеметные очереди аэропланов именно этого типа навсегда вычеркнули из небесной сини Красного Барона и четырех его пилотов.

Рихтгофен оставил завещание и распоряжения на случай своей смерти, и утром 22 апреля адъютант эскадры № 1 Карл Боденшатц вскрыл конверт, потому как стало очевидным, что командир к ним не вернется. К немалому удивлению всех членов «труппы» «Воздушного цирка», в качестве своего преемника на должности командира Рихтгофен назвал капитана Вильгельма Рейнхардта.

Двадцатисемилетний Рейнхардт был самым старшим в полку, но не это было причиной изумления его товарищей по оружию. На самом деле вероятной причиной, по которой Рихтгофен назвал его, была его общеизвестная рассудительность. Но, хотя он обладал при этом и храбростью, и решительностью, и летным мастерством, ему недоставало качества, которое было необходимо руководителю «Воздушного цирка», для того чтобы он оставался грозой авиации союзников в небе Фландрии. Рейнхардт был не способен к гибкому управлению. Он всегда руководствовался исключительно правилами, а в те дни тот, кто поступал «в соответствии с», имел мало шансов добиться громких успехов, которых Германия теперь ожидала от своих авиаторов.

Осознание своей неспособности к руководству Рейнхардту помогало мало, и почти каждый раз, когда завязывался бой, он передавал инициативу то одному, то другому из своих людей. Как-то, после того как был сбит один из его пилотов, он записал в своем дневнике: «Он проявлял все данные незаурядного лидера, и в воздухе я не раз уступал ему управление».

Только благодаря такой безамбициозной, скромной передаче власти «Воздушный цирк», который стал официально именоваться J. G. № 1 «Richthofen», добился заметных успехов в первой половине мая и к середине месяца убрал с неба не меньше тринадцати британских бомбардировщиков и истребителей. 20 мая полк получил приказ свернуть свою штаб-квартиру под Каппи, к западу от Перрона, где они действовали в районе Амьенского выступа, и лететь в Гюиз. Эта переброска осуществлялась в ходе подготовки крупномасштабного наступления, которое генерал Людендорф намеревался начать против союзников на реке Эне. Пилоты были рады перемене места, потому что в Каппи все постоянно напоминало об их ушедшем в небытие непревзойденном асе и его красном аэроплане.