Герман Геринг

«Что касается немцев, то они, конечно, не испытывают нужды в том, чтобы прощать себе что-либо. Они чувствуют, что были, как всегда, правы: разве ход истории это не подтверждает? Просто их силу одолела еще большая сила — вот и все! Немцы — счастливая нация: их дух укрепляют два непреодолимых фактора: чувство собственной правоты и жалость к себе». Так высказался один из героев романа писателя Ирвина Шоу, участника Второй мировой войны; поскольку это слова из произведения западного автора, то они в данном случае звучат особенно убедительно.

Немцы осудили нацизм и сохранили Бухенвальд как памятник истории; но они, конечно, сохранили и память о том, что Щецин, Гданьск и Калининград раньше назывались по-другому и входили в состав рейха. По-иному, наверное, просто не может быть: такова природа людей. Там же, где есть память, — есть и желания (разумеется, «благие») — те самые, которыми «вымощена дорога в ад»! Вот пример «благого пожелания»: забота о судьбе судетских немцев. В свое время фюрер говорил, что их нужно вернуть в состав рейха — и вернул, своим, свойственным ему способом. Теперь, уже почти в XXI веке, говорят, что их нужно вернуть в родные места (на территорию Чехословакии, где они жили до войны). Здесь стоит только начать, создать, так сказать, «прецедент», — и все может опять пойти известным путем — так, как было уже не раз в мировой истории.

В XVIII веке Германия подарила миру Гете; в XIX — Вагнера; в XX она стала известна как страна, где правили Гитлер и Геринг. Кто знает, чем прославят эту страну (здесь мы о ней ведем речь) и осчастливят мир новые деятели, таланты которых развернутся в XXI веке? А ведь они, наверное, уже родились, живут среди людей и присматриваются к миру, выбирая свой путь. «Немцы, — говорил Вагнер, — предназначены для великой миссии, которая не по плечу другим народам. Мы должны сейчас найти героя будущего, Барбаросса или Зигфрид скоро вернутся, чтобы спасти германский народ в минуту нужды!»

События, происходящие в наши дни, говорят о том, что настоящий итог под прошлым еще не подведен и выбор еще не сделан: история, кажется, еще не решила, кому ставить памятники и какими будут новые герои.

* * *

Это не человек, а кошмар! То ли чудо, то ли чудовище! Воплощение хаоса, сосуд противоречий, меняющийся каждую минуту. И так уверенно обо всем судит — настоящий страж истины! А сам пресмыкается, как ничтожный червяк! Душа — как выгребная яма, полна пороков и заблуждений! Правильно сказано: то ли светоч вселенной, то ли грязь под ногами!

Блез Паскаль

Все, знавшие Геринга, отмечали противоречивость его натуры (о которой говорилось выше): «стальной солдат» — с сердцем ребенка, мужественный летчик, участник великой войны — любитель украшать себя дорогими безделушками… Главное противоречие его жизни заключалось, пожалуй, в том, что он действительно достиг огромного могущества, крупного богатства, высоких званий, и все это оказалось, по сути, ненастоящим, дутым, фальшивым и не спасло его в трудную минуту жизни. Почему? Ответ прост (если основываться на рассказанном выше): потому что он служил неправедному делу (как ни наивно это звучит), противоречившему его собственной натуре. Служение фюреру загубило его жизнь; Гитлер, которому он поверил, стал причиной его несчастий, он наградил его многим, но все его дары оказались мишурой и в считанные дни обратились в ничто — как в сказке, где с последним ударом часов золото превращается в прах!

* * *

Вот знак другой. Он чувства мне иные внушает…

И. В. Гете. Фауст

Гитлер придавал большое значение символам, особенно свастике. Куда бы он ни направлялся, всюду его присутствие отмечал личный штандарт со свастикой, которому он, кажется, придавал мистическое значение и использовал (так говорили) в качестве «оберега». В свастике он видел символ творческого движения. Если попробовать углубиться в трудную тему о символах, припомнив германский «мистический идеализм» (имевший важное значение для времени и для героев, о которых выше шла речь), то на примере жизни Германа Геринга можно сделать вывод, что свастика, по своему характеру, — таинственный и недобрый знак, еще неразгаданный, символизирующий неистовую злую энергию и не приносящий окончательной удачи тем, кто ему следует. В жизни Геринга свастика появлялась, как знамение, несколько раз, и всегда это были переломные моменты, обещавшие добро и счастье, манившие в будущее, которое в конце концов оборачивалось несчастьем, болью и злом. Свастикой были отмечены встречи Геринга с главными людьми его жизни: с любимой женщиной и со своим вождем, и обе встречи обернулись для него бедой — хотя обещали счастье.

* * *