Герман, или Божий человек

Честно говоря, не верю я в возможность существования династии кинорежиссеров. Вот если бы токарь, бригадир буровиков-нефтяников или столяр-краснодеревщик – там это ремесло, ему можно обучить, его можно передать даже по наследству. Однако попробуйте передать кому-нибудь талант! Трудно, даже невозможно представить себе династию поэтов. А почему династия режиссеров может быть? Ну разве что допустить, будто нынче в искусстве процветает ремесло, а подлинный талант так и остается раритетом.

Вот и Алексей Юрьевич тоже сомневался:

«Я был в полном отчаянии, когда Леша решил стать режиссером. Светлана говорила тогда ему: «Ты мне не сын, если пойдешь в кинорежиссеры!» Вы можете себе представить, я стоял перед ним на коленях и говорил: «Не делай этого. Давай я тебе машину куплю». А он мне сказал: «Нет. Машину покупай, но я все равно поеду учиться к Соловьеву». Правда, он говорит, что не помнит этого, маленький был. Но он поехал в Москву к Соловьеву во ВГИК, и мы за ним потянулись караваном, потому что скучали. Переезжая сюда, мы отчасти полагали, что здесь центр искусств. Но оказалось, это не так. Нам не понравилось. И мы из Москвы практически бежали».

Можно предположить, что, как и в случае с отцом, при поступлении в институт не обошлось без «блата». А почему бы нет, если сохранилось уважение к отцу? Впрочем, не всегда такие ожидания сбываются, ну вот и тут – казалось, встретят с распростертыми объятиями, а произошел конфуз: «Когда сын наш поступал, мы пришли во ВГИК, и на ступеньки вывели старушку-преподавательницу. Ей указали на меня и спросили: «Вы помните, кто это такой?» А она ответила: «Конечно, помню. Герман. Документы заставили в шестнадцать лет принять. Безобразие!»

Видимо, чтобы избежать подобного упрека, Герман-младший сначала два года проучился на театроведческом факультете в Петербурге. Однако его вступление в святая святых, то есть в театральную среду, обставлено было так непрезентабельно, что планы на жизнь пришлось радикально изменить: «На театроведческом факультете мне было интересно, но с конца первого курса учиться уже не захотелось. Я даже помню этот момент. Я сидел в библиотеке в читальном зале: это было в 90-е, здание разваливалось. Я пошел курить в какую-то облезлую комнату – профессора, доценты стояли в этом пропахшем дымом дешевых сигарет помещении, а посередине было ведро, в котором плавала отвратительная масса из воды и окурков… И вот в эту секунду я понял, что не готов таким образом провести свою жизнь».

После этого случая Герман и отправился во ВГИК, само собой, в сопровождении родителей. Кстати, у него с поступлением в институт все оказалось совсем наоборот, не так, как я предполагал, – место студента было куплено за деньги, а вовсе не благодаря вмешательству отца. Сейчас такой метод получения образования, что называется, в порядке вещей, ну а тогда в этом было что-то новое: «Отец как раз запустил фильм, получил гонорар и сразу же оплатил мою учебу. Другие варианты просто не рассматривались! Я никогда не понимал – почему дети кинематографистов должны учиться во ВГИКе бесплатно? Лучше заплатить, чтобы не шептались за спиной. Кстати, шептаться будут в любом случае».