Герман Матвеев "Семнадцатилетние"

— Да! Это элементарные вещи. Преподавательский коллектив должен иметь единую линию, и всякий разброд болезненно отражается на нашей работе. Сочувствуя Беловой, вы наносите серьезный вред всему коллективу класса.

— А при чем тут вы, Василиса Антоновна? — перебила Марина Леопольдовна. — Ведь вы, кажется, не воспитатель десятого класса.

— Как и вы, Марина Леопольдовна.

— У меня там больше прав.

— Каких?

— Я слишком давно знаю этих учениц... В блокаду мы с ними на огородах прожили два лета...

Видя, что Марина Леопольдовна упорствует и спор принимает личную окраску, Наталья Захаровна, по привычке, постучала карандашом по чернильнице:

— Никто не отнимает ваших заслуг, Марина Леопольдовна, но все мы люди и можем ошибаться. Сейчас в десятом классе идет общее собрание, и думаю, что Белова чувствует себя неважно. Скажу прямо, что в этом, в известной степени, виноваты и вы, Марина Леопольдовна.

— Я-а?! — с изумлением протянула учительница. — Каким образом?

— Ваше покровительство, сочувствие привело Белову к тому, что она перестала считаться с мнением и желанием коллектива и ведет себя вызывающе.

— Да в чем же дело, наконец? В чем она так провинилась? С учителями Белова ведет себя безукоризненно. Она вежлива, предупредительна, охотно отвечает на вопросы, учится хорошо... Что еще от нее нужно?

— В старой школе... — вскипела Василиса Антоновна, — в старой, царских времен школе больше ничего и не нужно было. Но ведь вы работаете в советской школе, Марина Леопольдовна.

— Успокойтесь, Василиса Антоновна, — остановила ее директор и, повернувшись к Марине Леопольдовне, сказала с горьким упреком: — Зачем вы притворяетесь? Взгляните на наши головы. Все мы поседели здесь... и все мы прекрасно понимаем друг друга.

Марина Леопольдовна посмотрела прямо в глаза Наталье Захаровне и опустила голову. То ли на нее подействовал упрек, то ли учительница поняла, что упорствовать дальше бессмысленно, но она тихо спросила:

— Что вы от меня хотите?

— Мы хотим, чтобы вы поняли свою ошибку и помогали бы Константину Семеновичу, а не мешали. Только и всего. Линия учительского коллектива должна быть всегда и во всем одна. Если вам что-нибудь не нравится или вы не согласны с чем-нибудь, обращайтесь прямо к Константину Семеновичу. Это сейчас тем более удобно, что он выбран секретарем партийной организации школы.

— Хорошо, — сказала Марина Леопольдовна и встала. — Я вам больше не нужна?

— Нет.

Направляясь к раздевалке, Марина Леопольдовна встретила Белову. Девушка поджидала ее. Увидев учительницу, она торопливо направилась ей навстречу:

— Марина Леопольдовна, мне необходимо с вами поговорить...

— Вероятно, относительно сегодняшнего вашего собрания?

— Да.

— Вы, кажется, забыли, Белова, что я не являюсь вашим классным воспитателем. Прежде всего, вы должны обратиться к нему...

— Но... Марина Леопольдовна!..

— Довольно! С меня хватит. Разбирайтесь со своими делами сами...

Она резко повернулась и ушла в раздевалку.

ДНЕВНИК

Аня Алексеева училась с большим увлечением, без всяких срывов. Теперь она и сама поверила, что золотая медаль — это не мечта, а вполне реальная возможность. Пятерки по всем предметам давались ей без особого напряжения. И оказалось, что это не так сложно, как думалось раньше. Нужно было только иметь волю, чтобы управлять собой, быть внимательной на уроках, придерживаться режима дня и каждый вечер систематически готовить задания.

Было еще одно обстоятельство, которое способствовало успеху в ученье. Но о нем Аня никогда не говорила и даже старалась не думать.

С переселением отчима жизнь ее сильно изменилась в лучшую сторону. Ей не приходилось теперь думать ни о каких хозяйственных и бытовых заботах. У нее появилось много свободного времени. Это главным образом объяснялось тем, что вместе с Михаилом Сергеевичем в доме появилась тетя Саша — пожилая, хлопотливая и заботливая женщина, которая до женитьбы Михаила Сергеевича вела его хозяйство. Очевидно, Ольга Николаевна ей чем-то очень понравилась, и она охотно согласилась взять на себя все хозяйство новой семьи. Каждое утро она приходила к восьми часам и уходила, когда Аня была еще в школе. После обеда Аня мыла посуду, прибирала в своей комнате, ходила на прогулку и садилась за уроки. Тетя Саша просила оставлять посуду до утра, чтобы вымыть самой, но Аня не соглашалась, как не соглашалась и на то, чтобы оставлять неубранной свою комнату и кровать. С тетей Сашей она виделась мало, только по утрам, и все же они скоро подружились.

К Михаилу Сергеевичу Аня относилась теперь строго и холодно, но уже совсем не так, как в первые дни. Вначале Аня явно сторонилась его, избегала всяких общих разговоров и всячески подчеркивала, что он для нее посторонний человек.