Герман Матвеев "Семнадцатилетние"

Старушка приветливо улыбнулась.

— Проходите, пожалуйста. Он будет рад... Василий Васильевич, в старом светлом пиджаке без галстука, сидел в мягком кресле и, зажав между коленей кофейную мельницу, усердно крутил ее ручку. Увидев нежданных гостей, он страшно смутился.

— Извините, девочки... я сейчас... одну минуту, — пробормотал он и пошел в соседнюю комнату переодеваться.

— Василий Васильевич, мы же по делу... — попробовала остановить его Тамара...

— Сейчас, сейчас. Как можно? Посидим! Такие редкие гости и вообще... — говорил он уже за дверью.

— Уж вы извините его, — виновато сказала жена. — Он по-домашнему... не ждали вас. Сейчас мы кофейку поставим...

— Ну что это... — протянула Тамара. — Точно мы какие-то барышни!

— Ну как же... как же! Такие редкие гости и вообще... Садитесь, пожалуйста, не знаю, как вас зовут?

— Меня зовут Катей, а ее Тамарой.

— Очень приятно, а меня зовут Марфа Викторовна. А вы, значит, Катя Иванова! Ну как же... Знаю! Василий Васильевич мне про вас много рассказывает. Очень приятно!

Катя с любопытством слушала Марфу Викторовну. Ее манера говорить, двигаться была чем-то похожа на то, как говорил и двигался Василий Васильевич. «От долгой совместной жизни они стали похожи друг на друга», — подумала Катя. Тамара между тем изучала глазами обстановку, надеясь найти семейный альбом, о котором им рассказывал Константин Семенович. И действительно, она сразу увидела его на письменном столе. В кожаном переплете, с медной застежкой, он выглядел как новый, хотя лет ему было, наверно, немало.

— Разрешите посмотреть? — попросила она Марфу Викторовну.

— Пожалуйста! Сделайте одолжение.

Старушка подошла к столу, передником смахнула воображаемую пыль и передала альбом девушке.

— А вы, значит, Тамарочка Кравченко. Тоже знаю! Я всех вас знаю, только не видела. Смотрите на здоровье, но здесь ничего интересного нет. Наши старые знакомые...

— А Василий Васильевич тут есть? А вы?

— Ну как же! Мы иногда снимались.

— Ученики его тоже есть? — спросила Катя.

— Нет. Ученики больше группами снимались. Всем классом.

— У него, наверно, много учеников? — спросила Тамара.

— А как вы думаете? — охотно отвечала старушка. — Сорок лет учителем работает. Как же не быть!

— А вы кого-нибудь из них знаете? Из старых его учеников? — продолжала расспрашивать Тамара, незаметно подмигнув Кате.

— Знаю, многих знаю. Извините меня, пожалуйста. Я пойду кофе приготовлю...

Тамара на какой-то момент задумалась, но, быстро сообразив, что такую возможность упускать нельзя, отложила альбом в сторону и пошла за Марфой Викторовной.

— Я вам помогу.

— Ну зачем же вам беспокоиться!

— Что вы, мне это доставит только удовольствие... Катя едва сдерживала смех. «Вот журналист. Как она в нее вцепилась!»

Лишь только за ними закрылась дверь, пришел Василий Васильевич в своем обычном виде.

— Извините, Катюша. Заставил ждать. Очень рад вас видеть! Как это вас осенило ко мне заглянуть?

— С Новым годом вас, Василий Васильевич, с новым счастьем! Мы вот возвращались с экскурсии... Были в Русском музее. Ну, и решили зайти к вам, поздравить, а заодно посоветоваться по важному вопросу... И потом, мы на вас обижены: почему вы к нам на вечер не пришли? Мы вас очень ждали...

— Немножко нездоровилось. Да и что мне там делать? Танцевать я не мастер. Садитесь, пожалуйста, Катюша.

Катя села возле стола, Василий Васильевич опустился напротив нее в кресло.

— Вечер у нас, кажется, получился удачный. Фонарики хлопали, и все очень жалели, что вас не было.

— Весело было?

— Весело! Особенно на горке веселились. Так хохотали...

— Ну и отлично. Константин Семенович человек живой и смелый. Относительно этой горки много спорили.

— Почему спорили? — заинтересовалась Катя.

— Да как вам сказать... — замялся учитель. — С точки зрения педагогики спорили.

— О чем же тут спорить? Горка и горка!

— Да, да. Спорить, безусловно, нечего, но при желании спорить можно по всякому поводу.

— Знаете, о чем мы хотели вас просить, Василий Васильевич? Что, если устроить экскурсию в химический институт и встречу со специалистами на тему о выборе профессии.

— Что ж... Это хорошо. Очень хорошо, только я не уверен, что найдутся желающие стать химиками. Кроме вас в десятом классе как будто никого нет...

— А некоторые девочки еще не решили. Пусть посмотрят, подумают.

— Что же, все может быть... Мне кажется, что Логиновой следует подумать о химии и, пожалуй, Алексеевой...

— С Логиновой я поговорю, если хотите.

— Поговорите, Катюша. У нее определенные склонности к лабораторным работам, и девочка она аккуратная.

Вернулась довольная Тамара с посудой, а следом за ней — Марфа Викторовна с кофейником.

— Вот мы сейчас кофейку выпьем! — обрадовался учитель.

Пока накрывали на стол, Тамара снова взялась за альбом. Раза два Катя заметила озадаченное выражение на ее лице и догадалась, что фотографию, похожую на Василия Васильевича в молодости, она нашла, но сомневалась — он ли это?

— Должен вас предупредить, девочки, что ваш выпуск нынче будет особый, — сказал учитель.

— А почему?