Герман ведёт бригаду(Воспоминания партизана)

— Ну, теперь наши из-под Великих Лук так двинут, что в один момент весь маршрут бригады пройдут.

Герман повернулся к говорившему и зло спросил:

— А вам, товарищ политрук, этот маршрут легким показался?

Комиссар поддержал политотдельца:

— А что. Возьмут и рванут к самой Латвии.

Александр Викторович уже спокойно, но с твердой убежденностью возразил:

— Нет, товарищ комиссар, не рванут. Нам еще в этих местах об обороне думать следует. Хватит того, что до войны кое-кто из нашего начальства «ура» прокричал на добрых пять лет вперед…

Стояли наши отряды тогда в деревне Большое Гвоздово… Под вечер 16 мая я возвращался из соседнего села, где проводил с жителями беседу о военном и международном положении страны. На окраине деревни неожиданно встретил Германа:

— А я вас поджидаю, Михаил Леонидович.

— Ну что ж, тогда, как говорил Литвиненко, потопаем до хаты, — немного удивившись, пригласил я.

В избе Александр Викторович вынул из планшетки тетрадочный лист бумаги и протянул его мне:

— Вот возьмите.

На листке твердым почерком было написано:

«В партийное бюро ядра 2-й Особом партизанской бригады СЗФ.

Заявление.

Прошу партийное бюро ядра 2-й Особой партизанской бригады принять меня в члены ВКП(б).

Герман».

Читаю заявление, а краем глаза вижу — волнуется наш разведчик, как школьник, то ремень командирский поправит, то до портупеи дотронется.

— А как с рекомендациями, Александр Викторович?

— Есть две, а третью, — Герман смущенно улыбнулся, — хочу просить у вас.

Ни слова не говоря, я сел за стол и написал рекомендацию. Помнится, в ней была дана ему такая характеристика: «…Командир с большой силой воли, энергичный, умело руководит боевыми операциями…»

Кроме меня Германа в члены партии рекомендовали два наших чкаловца — Иван Иванович Сергунин и Павел Акимович Кумриди, член ВКП(б) с 1929 года.

Поблагодарив за рекомендацию, Герман ушел, а я еще долго стоял у окна и думал: сколь велика притягательная сила ленинских идей, если в партию вступают в такие тяжелые для Родины дни. Когда осенью 1941 года 2-я Особая уходила в рейд, в ее рядах насчитывалось восемнадцать членов и тринадцать кандидатов ВКП(б). Весной 1942 года каждый шестой боец бригады был коммунистом.

На следующий день состоялось партийное собрание штаба. Проголосовали за прием Германа в партию единогласно. Председательствующий объявил:

— Товарищ Герман, вы приняты в члены нашей славной Коммунистической партии.

Александр Викторович встал:

— Спасибо, товарищи! Твердо обещаю: высокое звание коммуниста в боях с врагами Родины оправдаю.

Никто из нас не предполагал, что на Большой земле бригада задержится долго. Рассчитывали отдохнуть недельку-другую, пополниться боеприпасами и вновь двинуться в рейд по оккупированным землям. Но командование рассудило иначе: бригаду решено было переформировать и передать ее в распоряжение Ленинградского штаба партизанского движения.

Леонида Михайловича Литвиненко неожиданно вызвали в штаб фронта да там и оставили.

Вскоре из бригады были отозваны Белаш, Терехов и еще несколько командиров. Позже в армию ушел-таки и Паутов.

Всех нас волновал вопрос: кого назначат командиром бригады? Если бы это можно было решить голосованием, ручаюсь, мы единодушно выбрали бы комбригом нашего «главного разведчика».

В конце мая в бригаду из оперативной группы партизанского движения приехал майор Киянский. Он вызвал Пенкина и меня и сказал, что ему поручено «подобрать кандидата на пост комбрига на месте». Пенкин сразу же перешел в наступление:

— За этим не следовало к нам из Валдая ехать. Я знаю настроение наших ребят. У всей бригады одно желание — иметь своим командиром Германа. Неужели у вас там никто этого не знает?

— Герман лучше всех усвоил тактику Литвиненко, — поддержал я Пенкина. — Никого так из командиров не уважают и не любят бойцы, как Александра Викторовича.

На том «обсуждение» и закончилось. Когда мы ушли от Киянского, я спросил Пенкина:

— Сергей, ты чего так резко разговаривал с майором?

— Не могу понять, что он пытал? Не верю я, Михаил, чтобы Деревянко, да и батька наш Литвиненко забыли, что в бригаде остался Герман.

Не знаю, что радировал майор Киянский в Валдай, но на другой день, 24 мая 1942 года, бойцы 2-й Особой слушали приказ № 11 о назначении старшего лейтенанта Германа командиром бригады. Временно исполнять обязанности комиссара было поручено Пенкину. На поздравления с назначением на пост комбрига Александр Викторович ответил коротко и предельно ясно:

— Успехи будут зависеть от всех нас. Будем хорошо воевать — будут успехи у бригады.

Вступив в должность комбрига, Герман начал вводить в отрядах тот строгий порядок, который был у нас во время рейда. Это было как нельзя более кстати. В бригаде появились новые бойцы, а обстановка отдыха и переформирования в какой-то мере расхолаживала даже ветеранов. На шестой день своего командования комбриг издал приказ, в котором объявил лейтенантам Синяшкину и Бурьянову выговор за… опоздание на совещание.