Герман

Мама послала Пера и Кари в могозин. Штоб они купили муку сахар масло сыра. Па дароге домой пакет с сахаром парвался. Кари зажжала дырку но сахар высыпалсю всю дарогу. Пер и кари ужасно растроились но мама говорила они невиноватые. Им повезло, в пакете осталось нимношка сахара. Но Кари послали назат в магазин. Пакет парвался, сказала Кари. Ну и чево? – спросил прадавец. Пакет парвался и сахар высыпался пачти весь, сказала Кари. Высыпался – новаво не дам сказал прадавец. Кари испугалась и убижала.

Потом были примеры по математике. Герман вычитал вместо сложения. Сдал свой листок до звонка и молча вышел, провожаемый взглядами всего класса.

У вешалки в коридоре он помешкал, но Боров не вышел за ним следом. Теперь меня до того жалко, что мне позволяется творить что угодно, подумал Герман и пошел в центр погулять, раз так.

На улицах были протоптаны тропинки шириной с лыжню, восемь трамваев застряли на Риддерволдспласс, сугробы – трехметровые и выше. Во всех витринах торчали рождественские гномы, вид у низкоросликов был сердитый, а на постаменте, где раньше сидел и скучал старик Вельхавен[17], водрузился жуткого вида снеговик с грязными голубями на макушке. Когда будут ставить памятник мне, подумал Герман, попрошу Вигеланда сразу приделать мне на голову здоровенного бронзового голубя.

На Карл-Юхан[18] высилась огромная елка, похожая на зеленую ракету на старте. Под ней на земле горой лежали пакеты и свертки в подарочной бумаге, в большинстве из них было что-то мягкое. Это подарки беднякам, у которых нет денег на подарки. Вот тут Германа и посетила отличная идея. Он достал парик, завернул его в бумагу из-под завтрака, перебежал дорогу, улыбнулся тетеньке из Армии спасения[19] и положил свой сверток к остальным. У спасательницы на голове торчала коробочка, запотевшие кругляши очков упирались в красные щеки. Она присела и проворковала:

– Какой хороший мальчик! Думает о других.

– Жить надо по заповедям. Счастливого Рождества! – ответил Герман и пошел в «Студент».

Пожилые дамы и дяденьки с заострившимися ртами и огромными губчатыми носами тянули какао из кружек. Герман подошел к прилавку, и за ним тут же возник официант в белом фартуке.

– Коктейль шоколадный, коктейль клубничный, лимонад и банановый сплит. Побольше сладкой крошки, пожалуйста. Мама заплатит.

Герман нашел себе место в дальнем углу длинного стола у окна и задумался. Прикинув за и против, решил начать с шоколадного.

Ему пришлось дважды передвигать ремень на следующую дырочку, но когда он наконец добрался до банана, рядом возник официант. Он сдвинул шапочку-пирожок назад и поскреб лоб.

– Где твоя мама? – спросил он.

– В лавке Якобсена-младшего, – ответил Герман.

– Где-где?

– Магазин семьи Якобсен в Скиллебекке. Она там работает.

Дальше события развивались стремительно. У Германа вырвали из рук тарелку с банановым сплитом, потащили его в комнатку позади прилавка и силой усадили на стул. Официант стал листать толстый телефонный справочник. Большая касса в углу дрожала. Она была похожа на стиральную машину. Небось это в ней они лед крошат, подумал Герман. Коровы еще дают нам молочный коктейль и банановый сплит, подумал он дальше.

– Как тебя зовут? – истошно завопил официант, хотя стоял в трех сантиметрах от него.

– На слух не жалуюсь, – ответил Герман.

Но официант лишь повысил голос, а бананы из ушей не вынул.

– Меня зовут Герман Фюлькт. Вы не имеете права ничего мне сделать.

– Чего мы не имеем права, говоришь?

– Меня можно только пожалеть.

– И даже нужно будет, я тебе обещаю.

– Обещаете?

Официант с трудом попадал в нужные цифры на диске. В трубку он тоже орал и швырнул ее на рычаг, как метатель – молот.

– Мягкое мороженое, пожалуйста, – сказал Герман. – Пока я жду.

И тут официант вызверился, как бешеный лемминг, и взорвался. Пуговицы брызнули с белого фартука во все стороны, пирожок с головы упал, галстук встал колом.

– Только пикни еще, наглец!

– Вы правы, я уже много съел, да.

– И сними шапку, когда со взрослым разговариваешь!

– Мне же велено молчать.

– Ты еще и дерзить вздумал?!

– Планов беседовать со взрослыми на сегодня больше не имеется.

– Шапку снял!

– Нет.

– Ты слышал, что я сказал?

– Нет два раза.

Официант вцепился в верх шапки, Герман ухватился двумя руками за край и стал изо всех сил тянуть ее вниз. Но сил оказалось недостаточно, и официант отлетел в угол вместе с шапкой.

У него враз удивленно искривился рот, и все лицо застыло; он вытаращился на голый череп Германа, глаза забегали, словно они вообще здесь случайно. Он тихо протянул шапку Герману.

– Сюда, – сказал тот.