Германия и революция в России. 1915–1918. Сборник документов

Временное правительство отдает после июльского восстания приказ об аресте Ленина и ряда других руководящих большевиков. Ленин и Зиновьев скрываются, однако, в Финляндию. 5 августа арестован и заключен в тюрьму Троцкий – за публичное выражение солидарности с Лениным. На короткое время попадают в тюрьму Каменев, Луначарский, Коллонтай. Большевистское руководство уходит в подполье.

Шестой съезд – тайный. Он собирается сначала на Выборгской стороне и переносится затем к Нарвским воротам. Далеко не все участники съезда считают правильным, что Ленин скрывается от суда. Володарский и Лашевич открыто говорят, что Ленин должен предстать перед судом и превратить его в суд над правительством. Подобные настроения у многих большевиков передает в своих воспоминаниях Суханов:

«Ленин был обвинен в позорном преступлении. Его обвиняли в том, что он пользовался деньгами немецкого генерального штаба… Но Ленин предпочел уйти в подполье, обремененный таким ужасным обвинением. Это было совершенно беспримерно и непонятно.

Связь с скрывающимся в Сестрорецке Лениным поддерживает Сталин. Ему же поручается сделать на съезде отчетный доклад ЦК. Касаясь вопроса о политическом курсе страны, он заявляет:

«Апрельский лозунг «Вся власть советам!» не может быть уже оправдан. Надо ясно дать себе отчет, что не вопрос о форме организации явится решающим. На самом деле решающим является вопрос, созрел ли рабочий класс для диктатуры. А все остальное приложится, будет создано творчеством революции».

Очень многие большевики думают, что рабочий класс для диктатуры еще не созрел.

Раздел IV Письма

От редактора-составителя

Известный историк и публицист Борис Иванович Николаевский был создателем крупнейшей коллекции документов и материалов, относившихся к тематике международного социалистического движения. Советско-германские отношения в силу социалистических пристрастий Николаевского были одной из любимых его тем, так как покрывали историю сразу двух ведущих социалистических движений: немецкого и российского. В сфере советско-германских отношений Николаевского, безусловно, следует считать одним из ведущих экспертов. Уникальность его позиции состояла еще и в том, что, как к известному и ведущему собирателю архивов, к нему, с одной стороны, обращались с вопросами по проблеме, а с другой – передавали на хранение материалы и документы, к которым имел доступ прежде всего сам Николаевский.

В настоящем разделе собраны письма из архива Николаевского, касающиеся проблемы германского вмешательства в русскую революцию. Однако в годы, когда велась эта переписка, советско-германские отношения представляли из себя интригующую, покрытую завесой тайну. Особенно интересовало современников все то, что касалось секретных советско-германских отношений, шедших в нарушение условий Версальского договора и получивших свое развитие после подписания Рапалльского соглашения 1922 г. По этой причине следует остановиться еще и на последствиях или продолжении тайного сотрудничества германского правительства и большевиков, ставших после 1917 г. формальными руководителями государства.

Тайное сотрудничество, нарушавшее условия Версальского мирного договора, велось прежде всего в военной сфере, по линии Генштабов двух армий, германской и советской. Вот что писал меньшевик и экономист Н.В. Валентинов-Вольский в письме Р.А. Абрамовичу[405], одному из лидеров меньшевистской партии:

«Приехав летом в 1927 г. в Липецк, к величайшему моему удивлению, нашел его полным немцев и в небе над ним столько летающих аэропланов, сколько я в это время не видел и в Москве. В Липецке были арсеналы и аэрогары немцев, охраняемые ГПУ. Все обыватели знали об этом, но никто не смел о том говорить – таких ГПУ арестовывало. На кладбище в Липецке был целый угол с памятниками в честь погибших немцев-авиаторов. […] Когда, приехав из Липецка (я принимал там грязевые ванны) и посетив Рыкова[406], в разговоре с ним я коснулся немцев-авиаторов в Липецке, он сухо прервал меня, заявив: «Извините, об этом с Вами говорить не буду»[407].

«Уже примерно с 1924 г. связь между штабом Красной армии и Бенделыптрассе, [где находился германский генштаб], осуществлялась через командиров Красной армии высокого ранга (Тухачевский[408] и Берзин[409]) и, наоборот, через немецких офицеров, которые курсировали между Берлином и Москвой «со служебными поручениями»[410].