Германия и революция в России. 1915–1918. Сборник документов

Мы живем в идиотскую эпоху, когда и Ленин и Троцкий могут быть общественными деятелями (и какими!), а самые выдающиеся политические деятели, сознавая, что Ленин и Троцкий – предатели, во все горло кричат им «ура» и бегут за их колесницей!

4 Михаил Первухин – В.Л. Бурцеву

Рим, 28 июня 1921 г.

Дорогой мой Владимир Львович,

сердечнейшим образом благодарю за письмо, Ваше и Туношенского, а еще больше – за весть о том, что «она все-таки вертится» – что «Общее дело» не умолкло. Если бы у меня были средства – я все отдал бы на «Общее дело». Оно сейчас нужно больше, чем когда-либо. Я решительно не понимаю одного: ну, пусть эмиграция, сама голодающая и разлагающаяся, не идет нам на помощь. Но почему французы не помогут?

Выслушайте меня спокойно. Вникните в то, что я говорю. Знаю, дело страшно щекотливое. На нем можно поскользнуться и свернуть свою шею. Но меня лично этот риск не испугал бы.

Говорю с Вами, как говорю с самим собой в часы бессонницы.

У меня живет сбежавший недавно от большевиков военный «спец» бывший генерал царских времен, из академии генерального штаба.

Вот дословно то, что он говорит:

– В России и притом решительно во всех слоях, начиная с интеллигенции и кончая крестьянством, зреет лютая, звериная ненависть к Франции и к французам. В этом, и только в этом отношении, все сплошь население солидарно с большевиками. Единственный пункт соглашения. Семена ненависти посеяны, конечно, большевиками. Но они нашли для себя исключительно благоприятную почву. У нас ненавидят и англичан, хотя теперь большевики ведут англофильскую пропаганду, но ненависть к англичанам – ничто в сравнении с ненавистью к французам. Мотив понятен: англичане всегда были нашими врагами и лишь случайно и ненадолго оказались нашими союзниками, но не друзьями – в дни войны. А французы были нашими союзниками на протяжении десятилетий. Как могли они оставить нас во власти большевиков? Как могут они и сейчас допускать эту власть?

И дальше:

– Обмолвка Пуанкаре о том, что «Врангелю помогали только ради Польши», широко использована большевиками. В «Красной армии» нет самого захудалого солдатишки, которого агитаторы не настроили бы соответствующим образом.

И дальше:

– Во всей России идет колоссальная и делающая поразительные успехи пропаганда в пользу не сближения, а наступательного союза с Германией. Эту пропаганду ведут, разумеется, большевики в своих расчетах, но она находит живейший отклик решительно во всех слоях населения. Выработалась уже формула:

– В союзе с Германиею стереть с лица земли Польшу, а потом расплатиться за измену с французами.

«Расплатиться за измену»… Разве это не страшно?! Ведь этой идеи не вытравишь и в десять лет, и в сто лет. Грядущие поколения будут всасывать ее с молоком из материнских грудей.

Другая формула:

У нас нету друзей, кроме американцев и немцев. Но американцы далеко, а немцы – под боком. Наше спасение – в союзе с немцами.

Это все – невежество, симплицизм, непонимание существующих условий – но что же со всем этим поделаешь? Это – факт!

Я имею десятки показаний беженцев. Все сходятся в одном: культивируется ненависть к «изменившей нам и предавшей нас Франции». Готовится союз с Германиею. Не союз президентов или императоров, а союз народов.

Получаю письма от рассеянных по миру офицеров и солдат. Поймите простых солдат. Осведомляются:

– Правду ли говорят, будто Германия тайком подготовляется уже к новой войне, и нельзя ли пристроиться к немцам?

Где же глаза у Пуанкаре и прочих? Или они так уверены, что Россия осуждена на окончательную гибель?

Но если и так, то на трупе преданной ими России вырастет та же Германия. Две ненависти сольются в одну.

И страшна будет расплата с Франциею!

Имею точные сведения из Германии: при первой возможности в германскую армию готовы завербоваться уже десятки тысяч русских.

Может быть, Франция так сильна, что ей бояться угроз умирающей России нет надобности? Допускаю! Но даже и в таком случае – французское правительство допускает грубейшую ошибку: оно могло бы, ничем не жертвуя в сущности, а только проявив немножко такту, ослабить и, может быть, рассеять эту русскую ненависть. Вспыльчивы мы, да отходчивы…

Но что же делается во Франции в этом отношении?

Еще и еще раз повторяю: затрагиваю страшно щекотливый вопрос. Малейшим неосторожным выступлением во Франции можно повредить не только эмиграции, но и русскому делу вообще.

Но и сидеть сложа руки – не приходится. Попытайтесь Вы нажать все те кнопки, которые находятся у Вас под рукою. Сообщите всем доступным Вам газетам хотя бы только о том, что большевики ведут в России и особенно среди красноармейцев яростную антифранцузскую пропаганду и что целые сотни и тысячи обученных пропагандистов работают в этом направлении. Свидетельские показания в этом отношении единогласны.

У меня еще одно горе: закрылась гельсингфорсская газета. Потерян мой последний определенный заработок. С итальянцев я уже почти ничего не зарабатываю: не тем ветром тут дует, а я кривить душой не могу.

Но и при этих страшных условиях я твержу: