Германия и революция в России. 1915–1918. Сборник документов

14 Б.И. Николаевский – Г.М. Каткову

27 декабря 1960 г.

Многоуважаемый Георгий Михайлович,

спасибо за письмо о «деле Рютера», пересланное с М. Хейвардом. Очень интересно и очень печально. Жалею, что нет письма Рютера. Знать его мне необходимо, т. к., боюсь, придется обо всем этом деле писать. Между прочим, Хейвард мне сказал, что И.М. Берлин считал, что выносить это дело в печать едва ли следовало. Какие у него мотивы?

Относительно Цивина здесь собраны довольно подробные данные. Настоящим партийным деятелем он не был: за границу выехал учиться (в консерватории, Милан), вел веселую жизнь, большой успех у женщин, кутежи. По атмосфере тех лет – связан с эмигрантами, причислял себя к эсерам. Жена его жива, теперь в Швейцарии, замужем, имеет дочь на выдании и больше всего боится, что история первого мужа станет известна и повредит ее (не его) дочери. Но в общем известно следующее:

а) его доклады немцам показывают, что весь материал он брал из газет, никаких своих сведений не имел; австрийцы были правы, отказавшись от него, немцы тратили деньги без пользы для себя;

б) его поведение навлекло подозрения, был его допрос у Натансона. В точности дело неизвестно. По-видимому, он показал, что спекулировал и занимался контрабандной поставкой резины в Германию;

в) почти несомненно, что он давал деньги на какое-то эсеровское издание, по-видимому на «На чужбине» (есть указания, что оплачивал бумагу);

г) в Россию он ехал действительно с тогдашней женой Чернова (она жива – здесь), но это была целая партия, не только они;

д) в России в 1917 г. был эсером, жил у богатого родственника, какого-то Багрова, после октября перешел к большевикам, был каким-то комиссаром не то на Северном Кавказе, не то в Крыму, нажил туберкулез и умер вскоре после окончания войны. Агентом он был сначала австрийским, затем немецким. Ездил в лагеря военнопленных в Германию – во всяком случае один раз.

Это, кажется, все, что я знаю о нем. Но я делом специально не интересовался. Если нужны еще какие-либо справки, напишите. Но, судя по всему, это человек не высокого полета. Вообще: мне кажется, что наиболее интересной и исторически важной была работа не немецкого, а австрийского штаба, который свою подготовку к войне начал с 1908 – 1910 гг. Но секретный архив австрийского штаба вывезен большевиками. […] Лучшие пожелания…

15 Г.М. Катков – Б.И. Николаевскому

13 марта 1961 г.

Многоуважаемый Борис Иванович,

по ошибке очевидно забыл вложить обещанную вырезку из «Дейли телеграф». Прилагаю сейчас. Тем временем получил от комитета Стокгольмского конгресса сокращенный текст моего выступления, прерванного Рютером. Текст составлен добросовестно, и упоминания об инциденте нет. Не знаю, напечатают ли они и выступление Минца, в котором он меня обругал нацистом.

Отдельно посылаю второй выпуск [издания] «Сант Антонис Паперс» о [журнале] «Совиет Эфферс» с работами Футмана, Эллис и моей, о Кронштате. Только что сдал в печать работу для третьего выпуска об убийстве Мирбаха. В ней привожу основания в пользу предположения, что Мирбах был убит Блюмкиным и Андреевым с ведома большевиков и, вероятно, самого Ленина. Левые эсеры оказались здесь жертвой провокации большевиков (не в первый и не в последний раз).

Летом собираюсь в Женеву на конференцию по советской историографии и очень надеюсь Вас там встретить.

Искренне Ваш,

Георгий Катков

16 Г.М. Катков – Б.И. Николаевскому

12 марта 1962 г.

Многоуважаемый Борис Иванович,

простите, что не ответил Вам прямо на Ваш запрос о некоем Байере, упоминаемом в книжке Земана, но Вам писал об этом мой «поднадзорный» Шарлау. С тех пор прошло некоторое время, и у нас появились новые соображения относительно подлинной личности того агента, которого, явно условно, немцы в своей переписке называли Байером. Нам все более и более кажется, что его можно отождествить со швейцарским левым социал-демократом Карлом Моором. Шарлау проверил движения Байера, который явно то же самое лицо, что и неназванный агент военного атташе в Берне Нассе, и нашел, что они в общем совпадают с тем, что мы знаем о передвижениях Карла Моора.

Карл Моор, уроженец Австрии или Германии, стал швейцарским гражданином и одно время издавал в Берне газету. По приезде Ленина и Крупской в Швейцарию в 1914 он содействовал им в устройстве своих паспортных дел. Сношения между Моором и Лениным шли через Шкловского. Об этом посмотрите в письмах Ленина – 3-е издание и Ленинский сборник, том 11. Согласно сообщению Нассе от 9 мая 1917 года, Байер пытался связаться с большевиками тоже через Шкловского. Карл Моор считался состоятельным человеком с деловыми связями, что совпадает с характеристикой Байера. В 1917 году Байер, по целому ряду сведений в немецких документах, должен был ехать в Россию, и мы знаем, что Моор был в России, когда на Ленина было совершено покушение, при котором был ранен Платтен.