Германия на заре фашизма

Эти слова были написаны человеком, не испытывающим восхищения перед Брюнингом. И все же Церер чувствовал личную трагедию канцлера. Ему нужна была поддержка страны, чтобы убедить боязливого, неуверенного в себе Гинденбурга в необходимости нейтрализовать маневры колеблющегося, непостоянного Шлейхера. Он не мог обойтись без этой поддержки, чтобы не принимать во внимание требования экономических кругов и узкие интересы партий. Но для того чтобы его услышали, канцлеру нужен был сильный голос Гитлера и его умение «завести» толпу, а этого как раз у него и не было. Когда он говорил о страданиях и жертвах нации, то обычно добивался от нее очередных жертв, неизменно храня внешнее спокойствие и кажущуюся незаинтересованность.

Положение Брюнинга той осенью напоминало положение его неудачливого предшественника Бетман – Гольвега, в котором тот оказался пятнадцать лет назад, только вместо колеблющегося Вильгельма II был Гинденбург, а вместо его бывшего соратника Людендорфа – Шлейхер. (Шлейхеру недоставало властной агрессивности Людендорфа, но эту нехватку он с лихвой восполнял вежливой обходительностью.) А позиция Гренера немного напоминала военную роль Гинденбурга. Годом раньше Гренер после нескольких лет вдовства женился и в возрасте шестидесяти четырех лет стал отцом. Наслаждаясь семейным счастьем, министр рейхсвера дал Шлейхеру зеленую улицу в ведении дел армии. «Новая семейная идиллия настолько увеличила мою лень и безразличие ко всем политическим катаклизмам, – признался он другу, – что я отдаю Шлейхеру все, что попадает ко мне на стол». С точки зрения Брюнинга, более серьезным представлялся тот факт, что Гинденбург не одобрял повторный брак Гренера. Последовавшее отчуждение ослабило полезность Гренера, как союзника Брюнинга, и канцлер теперь уже не был уверен, что поддержка Гренера, так же как и раньше, важна для него в его взаимоотношениях с Гинденбургом.

Так что перспективы перед Брюнингом открывались весьма и весьма безрадостные. И в дополнение ко всему в октябре ему предстояло выступление в рейхстаге.

Брюнинг вполне обоснованно полагал, что открытые действия со стороны нацистов, коммунистов и Немецкой национальной партии в рейхстаге вновь обречены на поражение. Только он не знал, насколько невнушительным будет большинство. Он обеспечил себе поддержку колеблющейся экономической партии, пообещав уделить особое внимание нуждам малого бизнеса, но не смог заручиться поддержкой немецкой народной партии.

Возглавляемая протеже Штреземана Эдуардом Дингельдом, более известным своим обаянием, чем политическими талантами, эта партия зашла в тупик. Сам Дингельд предпочел бы поддержать Брюнинга, но большинство членов партии настояли на принятии стороны «национальной оппозиции». В Харцбурге к Зекту присоединилось несколько коллег, которые представляли промышленный элемент партии, ядро антибрюнинговской фронды. С другой стороны, Дингельд участвовал в открытии мемориала Штреземана в день встречи в Харцбурге. Вместе с тем оставалось еще партийное меньшинство, настроенное поддержать канцлера независимо от действий большинства. В общем, немецкая народная партия пришла к октябрьской сессии рейхстага, так и не решив, каким курсом следовать.

Для Брюнинга поддержка немецкой народной партии значила больше, чем простое численное увеличение большинства. Учитывая промышленную принадлежность, эта партия была рупором тех групп, поддержку которых Гинденбург в последние недели особенно старался обеспечить. Их поддержка, как политическая, так и экономическая, была жизненно важна и для канцлера. Возможно, именно по этой причине он не удовлетворился чтением в рейхстаге подготовленного заявления. Зачитав официальное обращение, он отбросил свою обычную бесстрастную манеру и принялся вдохновенно защищать свою политику. Но даже это не помогло ему завоевать поддержку народной партии. Когда очередь дошла до Дингельда, он объявил, что он и его друзья не считают нужным поддержать канцлера. В итоге из 29 присутствовавших членов 21 голос был отдан против правительства, 5 человек поддержали Брюнинга, а 3 предпочли воздержаться.

Предложение о вотуме недоверия было отвергнуто 295 голосами против 270. Отрыв был небольшим, и победа казалась тем более неубедительной, что перевес в 25 голосов обеспечили представители экономической партии. Однако эта партия поддерживала Брюнинга не безоговорочно и могла бы вообще не пойти на это, если бы нацисты и немецкие националисты согласились на совместный курс. Оратор партии разъяснил, что ее голоса выражают доверие скорее Гинденбургу, чем Брюнингу. «Так же как и все остальные партии, у нас имеются… серьезнейшие опасения относительно нового кабинета Брюнинга. Мы полагаем, что президенту фон Гинденбургу известны основные трудности и опасения и он в нужный момент настоит на обязательной смене системы, даже против воли тех, кто против такой перемены. Мы последуем за президентом фон Гинденбургом, как верные и преданные его сторонники, и, несмотря на наше недовольство, будем терпеть назначенный им кабинет».