Германия на заре фашизма

Обрадовавшись такой возможности, Гинденбург потребовал от Брюнинга снова попробовать «продвинуть» кабинет ближе к правым. Он желал, чтобы в первую очередь контакт был установлен со «Стальным шлемом» и с Немецкой национальной партией, втайне надеясь, что успешное сотрудничество с ними приведет к позитивным изменениям в позиции нацистов. К его большому неудовольствию, ответ Брюнинга остался неизменным: все его контакты с правыми доказали, что отсутствует фундамент для плодотворного сотрудничества. Включение в состав правительства правых радикалов также может неблагоприятно отразиться на переговорах о репарациях, которые он только что начал. Следует еще немного подождать. В любом случае без перемен не обойдется после прусских выборов будущей весной, которые, несомненно, приведут к расколу коалиции социалистов и «Центра» в Пруссии и дадут «Центру» большую свободу действий и в рейхе тоже. Но эти объяснения Гинденбурга не удовлетворили. Маршалу больше нравились речи Шлейхера. Он не желал видеть, что ни Гитлер, ни Гугенберг не хотели договариваться с Брюнингом. Для Гинденбурга были неприемлемы любые решительные перемены, поэтому он не хотел расставаться с Брюнингом, к которому продолжал относиться с глубоким уважением, но все же ему хотелось, чтобы канцлер обращал больше внимания на его пожелания. В декабре он снова обратился к нему с просьбой о договоренности с правыми, и Брюнинг в очередной раз ответил, что этот вопрос не обсуждается. При этом Брюнинг и предположить не мог, что Шлейхер уже вторгся на территорию, которая по закону принадлежала ему – канцлеру.

Беспокойство Гинденбурга проявлялось по – разному. В течение этих месяцев не прошло ни одного заседания кабинета, на котором Брюнингу или Мейснеру не пришлось бы докладывать об очередном требовании или жалобе президента. Как и прежде, старого маршала больше всего занимали вопросы, связанные с армией и сельским хозяйством, – в них он проявлял привычную настойчивость. Он считал, что снижение выплат, получаемых бывшими офицерами при выходе в отставку, является слишком резким, и настаивал на принятии новых мер помощи сельскому хозяйству, в первую очередь в восточных провинциях. Стремясь во что бы то ни стало умиротворить своих восточногерманских друзей, он даже не стал ждать, пока правительство разработает соответствующие планы для страны в целом. По его настоятельному требованию Брюнинг был вынужден получить одобрение кабинета на еще одну поспешно составленную программу помощи сельскому хозяйству востока, несмотря на наличие у канцлера серьезных опасений. За свои труды ему пришлось заплатить очень высокую цену: немедленным следствием стал выход аграриев из экономического совета. Они заявили, что не могут сотрудничать с правительством, которое так демонстративно игнорирует интересы фермеров запада и юга Германии. Правительство могло лишь ответить, что руководствовалось лучшими побуждениями. Возложить вину на президента не представлялось возможным, а сам он никогда не взял бы на себя такую ответственность открыто.

Между тем Гинденбург добился разве что очень скупых изъявлений благодарности. 15 декабря восточнопрусская сельскохозяйственная палата приняла очередную из серии резких резолюций, с помощью которых оказывала давление на президента. На этот раз в ней содержалось довольно грубое требование расчистить дорогу для людей, проверенных в борьбе и безусловно преданных своей стране, – людей, способных спасти не только сельское хозяйство, но и весь народ. Далее президент палаты поспешил объяснить, что Восточная Пруссия ценит все, что президент сделал для провинции. Просто ее жители хотят видеть изменения в политической системе, которые дадут больше возможностей президенту полностью реализовать свои намерения по оказанию помощи региону. Но только это запоздалое признание вряд ли смогло смягчить горький шок, испытанный старым маршалом, от которого отреклись старые друзья.