Германия. Свой среди своих

Неверно было бы думать, что немцы агрессивно относятся к пришельцам. Наверное, самым правильным был бы термин «вежливое равнодушие», иногда переходящее в неподдельный интерес или почти детское удивление от того, что в стране, оказывается, проживают люди, совершенно непохожие на немцев ни по внешнему виду, ни по менталитету, ни по образу жизни. Правда, к слову сказать, иногда поведение иностранцев в Германии бывает настолько шокирующим, что от немцев сложно ожидать какой-либо другой реакции.

Расскажу вам два случая, которые, на мой взгляд, достаточно хорошо характеризуют подобное положение дел. Обе истории произошли в дороге, в поезде, то есть в том месте, где публика обычно настроена очень демократично.

Итак, история первая

Этот человек сидел в поезде прямо напротив меня. Небритый, с воспаленными, опухшими глазами. Обычная, не очень опрятная одежда — полудраные джинсы, пуловер. На голове — тюрбан нездорового лимонного цвета. Смотрел в упор, не мигая.

Мне сначала показалось, что он обколотый. Ну, дело житейское. Таких клоунов по Европе толпы шатаются. Главное — их не трогать, не задирать.

Некоторое время я сидела совершенно спокойно, постоянно чувствуя на себе пронзительный ледяной взгляд. Встать бы, уйти, да вроде неудобно. Отвернулась к окну, попыталась считать дорожные столбы. Получалось неважно. В какой-то момент непокорный характер взял свое, и слова выскочили из меня быстрее, чем я успела взять себя в руки.

— Простите, почему вы так внимательно на меня смотрите? Вам что-то во мне не нравится? Я как-то не так выгляжу?

Он продолжал смотреть на меня — не мигая и никак не реагируя на гневную тираду. Народ с интересом присматривался, но в диалог не вступал. Вопрос был задан по-немецки. «Может, не понимает?» — подумала я. Повторила вопрос по-английски. Реакция та же. Отсутствие какой-либо реакции.

Сидящий рядом со мной «белый воротничок» в дорогой оправе и костюме-тройке не выдержал:

— Может, полицию вызвать? Вы бы пересели, а то мало ли…

Человек в тюрбане повернул к нему голову и на чистейшем немецком, с характерным среднерейнским акцентом прошипел:

— Полицию не надо. Она вам не поможет. Я вас ненавижу. Вас всех. Это вы молчали, когда они стреляли в наших детей. А потом придет наше время. И вы за все ответите. За все.

Встал и молча вышел.

В вагоне воцарилась гробовая тишина…

Когда поезд двинулся вперед, я увидела, как к идущему по платформе человеку в тюрбане подошли два полицейских. Значит, кто-то все же позвонил в полицию…

Произошло это событие в 2002 году — прошло совсем немного времени после того, как весь мир был потрясен жуткой драмой, которая разыгралась на Манхэттене и перевернула всю новейшую историю цивилизации, снова сделав мир биполярным и разделив его на «своих» и «чужих».

Разумеется, такая выходка не могла пройти незамеченной, и еще некоторое время народ в поезде обсуждал странного человека в лимонном тюрбане. Что с ним произошло дальше, кто он — праздношатающийся сумасшедший или действительно опасный преступник — я, к сожалению, не знаю. Но реакция немцев, перепуганные взгляды и закономерно последовавший вызов полиции вполне объяснимы.

История вторая

Эта история, как и предыдущая, тоже произошла в поезде. Чего только не увидишь… За час, проведенный в вагоне, перед тобой, как в кинотеатре, пробегает целая жизнь — со встречами, расставаниями, ревностью, завистью, корыстью, глупостью. И ты оказываешься как бы по ту сторону экрана, в кино. С примами и героями-любовниками, со статистами на заднем плане — в тамбуре — и обязательным «отрицательным героем» — контролером, злобным футбольным болельщиком или подвыпившим мужичком, которому все не в масть…

Сцена, подсмотренная мной сегодня, достойна камеры Педро Альмодовара. Только великий испанец, скорее всего, создал бы на базе этого эпизода гениальный сюжет с многослойными переходами, недомолвками, с широкими мазками эмоций и горечью недосказанности. Взял бы на главную женскую роль Пенелопу Крус, которая ярко, как и всегда, сверкая бездонными черными глазами, передала бы трагедию с жесткой «социалкой» и щемящей тоской пополам с полынной горечью обычных человеческих будней. Альмодовар бы придумал, а Крус — сыграла.

А здесь — живая, непридуманная, но от того не менее шокирующая бытовая сцена из жизни сегодняшней Германии.

Если первый случай был своего рода столкновением с радикально настроенным арабом, чуть не переросшим в открытый конфликт, то в данном случае произошла ситуация… ну, если не зеркальная, то очень и очень своеобразная.

Ехала я в экспрессе. Ехать далеко. На одной из остановок вошла женщина, с ног до головы закутанная в черные одежды. Только глаза видны. Надо сказать, что для Германии эта сцена нетипична. Турчанок и марокканок в платках здесь сколько угодно. Многие из них отнюдь не так дремучи, как это принято считать.