Германия в ХХ веке

Хотя в течение первого послевоенного года партийные ландшафты, формировавшиеся в советской и западных зонах оккупации Германии, внешне ничем не отличались друг от друга, реальные отношения власти внутри каждого из них претерпели необратимые перемены. В надежде на то, коммунисты станут решающей силой новой Европы, Сталин делал ставку только на них. Остальным партийно-политическим силам в понятиях большевистской доктрины отводилась роль «полезных идиотов». Идеологическая связанность советского курса в послевоенной Германии делала неизбежным конфликт с западными участниками антигитлеровской коалиции, хотя на первых порах стороны пытались скрыть его от немецкого населения. Характерен тон информационной справки СВАГ, направленной в ЦК ВКП(б) в ноябре 1945 г. Имея в виду политику западных военных администраций, ее авторы откровенно передергивали факты: «Трудно завоевать симпатии народа, проводя политику нейтралитета, а подчас и прямой поддержки нацистских элементов, одновременно запрещая и подавляя всякую политическую и профсоюзную деятельность». Отождествление интересов СССР и демократии, бескомпромиссная поддержка «своих» по обе стороны внутригерманской границы, перенесение методов сталинского режима в страны Восточной Европы – все это было слишком очевидным, чтобы укрыться от глаз ведущих политиков Запада. Уверенные в материальном и моральном превосходстве собственной системы, они не желали оставаться в долгу. Характерно, что в своей знаменитой фултонской речи (5 марта 1946 г.) Черчилль провел «железный занавес» по восточной границе Германии, которой предстояло отныне стать центральным полигоном «холодной войны». В разворачивавшейся на нем пропагандистской битве Запад выступал в образе защитника немцев от коммунистической экспансии.

6 сентября 1946 г. в ходе своего визита в Европу секретарь госдепартамента США Джеймс Бирнс, выступая перед офицерами военной администрации и немецкими политиками, высказался за скорейшее воссоздание независимого германского государства. Хотя речь шла об образовании временного правительства из представителей всех четырех зон оккупации, наблюдатели справедливо отмечали, что за этим демаршем стояла новая линия США в германском вопросе, рассчитывавшая поставить СССР перед свершившимся фактом. Объединение оккупационных зон Великобритании и США, где проживало 39 миллионов немцев и был сосредоточен основной промышленный потенциал Германии (62 % индустриального производства, 82 % добычи угля, 90 % выплавки стали), вполне соответствовало этой линии. Популярная среди западных политиков теория экономического магнетизма утверждала, что подъем Бизонии неизбежно вовлечет в орбиту ее притяжения советскую и французскую зону оккупации.

События первой половины 1947 г. оставляли открытой возможность положительного решения германского вопроса, то удаляя, то приближая ее. Конференция министров иностранных дел государств антигитлеровской коалиции, проходившая с 10 по 24 марта в Москве, почти вплотную приблизилась к разрешению этой задачи. Беседа нового госсекретаря США Джорджа Маршалла и Сталина открывала шанс достижения договоренности, но ее основные положения не были поддержаны остальными участниками конференции. Помимо глобального конфликта двух общественных систем путь компромисса блокировали и национальные интересы: так, Великобритания сопротивлялась введению международного контроля над рурским угольным бассейном, французская сторона выступала за присоединение Саара. Стремлением остановить сползание к расколу страны была продиктована мюнхенская встреча премьер-министров всех германских земель, состоявшаяся в июне 1947 г. по инициативе руководителя баварского правительства Ганса Эхарда. Ее ход копировал «большие» переговоры Востока и Запада. Прибывшие на встречу представители восточногерманских земель потребовали поставить первым вопросом образование общегерманского правительства, а после отказа их западных коллег обсуждать столь радикальные предложения покинули Мюнхен.

План Маршалла, предусматривавший стратегическую помощь США Западной Европе, включая западные зоны оккупации Германии, поставил точки над «i» в германском вопросе. От Лондонской конференции министров иностранных дел (25 ноября – 15 декабря 1947 г.) уже никто не ждал чудес. СССР требовал от своих союзников по антигитлеровской коалиции подтверждения их приверженности единству Германии, но для Запада этот вопрос уже потерял свою актуальность. Сохранять даже видимость совместной оккупационной политики в этих условиях не было смысла. 20 марта 1948 г. маршал Соколовский объявил о прекращении работы Союзнического контрольного совета.