Германия. В круговороте фашистской свастики

Так решена проблема германского федерализма. Излишне пояснять, что этими двумя законами вводится жесткая централизация государственного управления и что от федеративного устройства Германии ныне остается лишь внешнее подразделение на «земли» (Lander). Процесс объединения Германии как будто завершается. В этой сфере Гитлер, в точном соответствии с идеократическим принципом фашизма, стремится довести до конца прославленное дело Бисмарка. И снова Пруссия возвращает себе свою историческую роль.

12 марта был издан декрет президента об изменении флага германской державы. Черно-красно-золотой флаг, установленный статьей третьей веймарской конституции, отменялся; восстанавливались старые дореволюционные цвета, впрочем, с дополнением. А именно, декрет гласил, что отныне «черно-бело-красный флаг и флаг со свастикой должны висеть рядом». И добавлял: «на военных зданиях будут только германские военные флаги». Президент не счел даже нужным подождать созыва рейхстага, дабы сменить флаг, не нарушая конституции. Но правительство торопилось: ему хотелось провести потсдамское торжество открытия рейхстага в надлежащем национальном оформлении; стоило ли в таком случае церемониться с ветхой веймарской чешуей? Старый фельдмаршал был, говорили, доволен и тем, что ему удалось уберечь от свастики рейхсвер.

Коммунистов решили в парламент не пускать. «Гоните московитов к дьяволу», — неистовствовала расистская пресса. «Эти господа, — заявил о коммунистических депутатах министр внутренних дел Фрик, — должны снова привыкать к плодотворной работе. Мы им дадим возможность выполнять эту работу в концентрационных лагерях». Геринг выражался общее и еще решительнее: «Для нас существуют две части народа: одна, признающая себя народом, и другая, которая стремится разрушать и разлагать. Эта последняя часть будет государством уничтожена». Не отставал от своих соратников и сам вождь. «Либо марксизм, либо германский народ. Через десять лет в Германии не будет больше никаких признаков марксизма».

При всем том, однако, если коммунисты отсекались сразу, то социал-демократы оставлялись на вторую очередь. Пока же им разрешили даже явиться в рейхстаг.

Эти люди не внушали опасений: среди них не было ни Верньо, ни Дантона, и своим унизительным присутствием они обещали лишь придать надлежащую красочную полноту торжеству победителей. Так еще блаженный Августин отмечал, что картина петушиного боя была бы эстетически ущербна без выпуклой, хотя и плачевной самой по себе, фигуры побежденного петуха, убегающего, опустив хвост, с поля сражения…

21 марта состоялось пышное празднество в Потсдаме. В гарнизонной церкви, где покоится Фридрих Великий, собрался новый рейхстаг. Гинденбург и Гитлер произнесли торжественные речи о национальном возрождении, о «единой, свободной, гордой Германии». Шумно кипел энтузиазм. Президент возложил венок на могилу Фридриха Великого. Темой дня, царящей в сердцах и умах, было восстановление исконных национально-исторических традиций. Праздник смотрел больше назад, чем вперед.

Но за праздником следуют будни, полные насущными заботами и тревожно глядящие в будущее. Парламент сделал свое дело, парламент может уйти. 23 марта Гитлер прочел правительственную декларацию и в заключение потребовал от рейхстага предоставления правительству национальной революции полноты власти на четыре года. «Заставлять правительство, — заявил он, — от случая к случаю выторговывать и выпрашивать у рейхстага согласие на необходимые мероприятия противоречило бы духу национального возрождения и поставленным целям». Однако, прибавил он, рейхстаг не предполагается упразднить вовсе. Правительство готово время от времени, когда это будет сочтено полезным, ставить его в известность о принимаемых мерах и обращаться за его поддержкой. Правительство использует закон о чрезвычайных полномочиях лишь для проведения жизненно необходимых реформ. «Ваше дело, господа депутаты, выбирать между миром и войной».

Закон о полномочиях был принят большинством 441 голоса против 94. Он передал кабинету министров право издавать любые законы. Только учреждения рейхстага и рейхсрата, а также права президента остаются неприкосновенными. Закон действует до 1 апреля 1937 года, но он становится ничтожным в случае смены правительства.