Германская военная мысль

Для того чтобы пехотинец мог найти достаточное прикрытие, вести меткий огонь по плохо видимой цели и быстрыми перебежками продвигаться вперед, ему нужно обладать некоторым простором для своих действий. Пехота может теперь успешно бороться не в сомкнутом, а в рассыпном строю, примерно один человек на метр, и притом не в нескольких тесно сомкнутых шеренгах, а лишь в одной. Остальные шеренги следуют на довольно большом расстоянии друг от друга. Они стягиваются в более плотные построения, когда это допускают имеющиеся укрытия. Они должны возмещать потери, заполнять бреши, быть всегда готовыми ко всяким неожиданностям и служить резервом. Если не хотят сократить число бойцов по сравнению с прежним, то рассыпной строй приводит к расширению фронта. Это расширение станет еще более значительным, если будут стремиться ввести в дело как можно большее количество действующих винтовок. Такая задача осуществима без ущерба для способности данной части к наступлению и сопротивлению, так как малое число стрелков может достигнуть сейчас большего, чем прежде значительное их число. Только для конечной штыковой атаки следует ввести в передовую цепь следующие за ней резервы.

Таким образом, непосредственным следствием усовершенствования огнестрельного оружия является большее протяжение фронта боя. Благодаря этому, в то время как в сражениях последних двух столетий приходилось в общем, считая всех бойцов и резервы, от 10 до 15 чел. на 1 м фронта, а еще сорок лет назад считалось нормой 10 чел. на 1 шаг, в дальневосточной войне 1904–1905 гг. обычно приходилось 3 чел. на 1 м., при необходимости же эта норма еще снижалась.

Ни один из противников не вступал в войну с твердо установленным принципом относительно пределов растяжения фронта боя и не стремился применять теории, приобретенные в мирное время. Длинные фронты возникли под давлением обстоятельств, под влиянием естественного стремления войск иметь для себя укрытие и все же использовать свое превосходное оружие. Поэтому нельзя сомневаться, что явления, обнаружившиеся на Дальнем Востоке, повторятся также и в европейской войне. В будущем поля сражения будут иметь и должны иметь совершенно другое протяжение, чем это нам известно из прошлого. Армии такой численности, как сражавшиеся у Кёниггрэца и Гравелота — Сен-Прива, будут занимать пространства, превосходящие те, на которых они тогда сражались, не меньше чем в четыре раза. Но что вообще могут значить те 220 000 чел., которые сражались у Кениггреца, и те 186 000 чел., которые сражались у Гравелота, в сравнении с массами, которые будут введены в дело в будущей войне?

Еще сорок лет назад всеобщая воинская повинность была достоянием одной Пруссии, и никто не завидовал в этом идейно ограниченному военному государству. После 1866 и 1870 гг. почти все державы поспешили присвоить себе эту тайну победы. Все здоровые и сильные посылаются отныне в казармы. Для того чтобы расширить контингенты, срок службы под знаменами по возможности сокращается, а срок состояния в кадрах военнообязанных по возможности растягивается. Ни одна держава не могла противостоять стремлению содержать максимальное число батальонов. Отстававший должен был опасаться, что он будет раздавлен.