Германские канцлеры от Бисмарка до Меркель

Принц Максимилиан Александр Фридрих Вильгельм Баденский родился 10 июля 1867 г. в Баден-Бадене и был единственным сыном принца Вильгельма Баденского, старший брат которого Фридрих 55 лет занимал трон Великого герцогства Баден. После изучения права в Гейдельберге и Фрейбурге он стал, как и его отец, кавалерийским офицером в Лейпциге. С 1907 г. принц Макс являлся президентом Первой баденской палаты, но военную службу оставил в чине генерала только в 1911 г. Так как его двоюродный брат Фридрих, вступивший на баденский трон в 1907 г., детей не имел, то престолонаследником стал Макс.

Во время Первой мировой войны он работал в ведомстве по попечению заключенных. В начале 1918 г. Макс Баденский выступал как политический представитель либерального крыла немецкой буржуазии. В марте 1918 г. он передал рейхсканцлеру Гертлингу меморандум об «этическом империализме», который выражал взгляды главных представителей этого течения о достижении выгодного для Германии мира и преследовал цель оказать влияние на официальную политику. Макс Баденский в принципе был единодушен с целями экспансионистов. Однако он более реально смотрел на положение дел и поэтому рекомендовал более тонкие методы, например улучшить внутреннее положение Германии заявлением о независимости Бельгии, но сохранить там немецкое влияние. Эта концепция и его международные связи (он женился в 1900 г. на принцессе Марии Луизе, дочери герцога Камберлендского) привели во время острого кризиса к назначению принца 3 октября 1918 г. рейхсканцлером и прусским премьер-министром.

Макс Баденский

Обстоятельства назначения принца канцлером были таковы. 30 сентября Гинденбург выехал с кайзером в Берлин, где в лихорадочной спешке подыскивали такого рейхсканцлера, который от имени правительства согласился бы послать просьбу о перемирии. Наиболее перспективным для этого был именно Макс Баденский — его кандидатуру одобряли все буржуазные партии и социал-демократы. К тому же за границей его считали англофилом и противником крайне воинственных кругов. Макс Баденский имел наготове и правительственную программу. У нее был лишь один недостаток: она устарела, поскольку предусматривала не «предложение мира, а, скорее, самое определенное провозглашение военных целей, которые могут содержать крупные уступки врагам». Когда же Верховное командование оказало на принца давление, передав по телеграфу, что армия не может долго ждать, а кайзер поставил его на место словами: «Ты прибыл сюда не для того, чтобы чинить трудности Верховному командованию», — Макс Баденский попросил Гинденбурга письменно засвидетельствовать, что Верховное командование считает промедление с нотой о предложении перемирия роковым.

В ответ на это Гинденбург в ночь на 3 октября подписал подготовленный вместе с Людендорфом текст, в котором они настаивали на «немедленном обращении к противнику с предложением о мире», ибо, «как подсказывает здравый смысл, нет никакой перспективы заключить с врагом мир на наших условиях». Вместе с тем, чтобы оправдаться перед лицом истории, оба генерала попытались представить дело так, будто поражение пока не является свершившимся фактом и они просто хотели прекратить (пусть даже временно) военные действия из гуманных соображений. «Германская армия, — писали они, — все еще стоит плечом к плечу и победоносно отбивает все атаки. Но положение с каждым днем обостряется… В этих условиях необходимо прекратить борьбу, чтобы уберечь немецкий народ и его союзников от бесцельных жертв. Каждый упущенный день стоит жизни тысячам храбрых солдат».

Макс Баденский отошел от своей первоначальной программы, согласился с этим письмом, принял пост канцлера и направил президенту США Вильсону послание с просьбой о заключении перемирия. Хотя Пайер и остался в кабинете принца Макса в качестве вице-канцлера, центральной фигурой в правительстве стал правый социал-демократ Филипп Шейдеман.

После образования нового кабинета, отправки ноты с просьбой о перемирии и объявления о предстоящих изменениях конституции Людендорф вновь обрел свой прежний оптимизм. Он пытался создать впечатление, будто не Верховное командование, а парламентское правительство, состоящее из либеральных политиков и социал-демократов, заинтересовано в окончании войны любой ценой. Чтобы снять позор с Верховного командования и себя лично за ожидаемые тяжелые условия перемирия и мира, он изображал дело так, будто обращение с предложением перемирия не было срочным и войну можно было бы продолжать и даже надеяться на ее лучшее завершение в следующем году. Людендорф все время повторял: «…пусть те, кому мы главным образом обязаны тем, что дело зашло так далеко, теперь расхлебывают кашу, которую они заварили». Одновременно он заявил, что не боится никакого прорыва немецкого фронта, что при помощи умелой внутренней политики можно в течение нескольких недель прекрасно выйти из положения и правительство совершит ошибку, если капитулирует, не решившись на крайнее напряжение всех сил.

Кризис и начало революции