Германский офицерский корпус в обществе и государстве. 1650–1945

Веймарская республика объявила религию частным делом, а в рейхсвере религиозная деятельность была признана делом добровольным. Тем не менее Зеект учредил институт военных капелланов наряду со старыми правилами, действовавшими в армии. Даже после 1933 года вначале не последовало никаких изменений. Поскольку народные массы еще не полностью обратились в национал-социализм и для того, чтобы не будоражить общественность, партия приняла 24-ю статью своей программы, выражающую приверженность «позитивному христианству». По той же причине официальное заявление правительства от 23 марта 1933 года содержало отрывок, утверждавший, что правительство «рассматривает христианство как непоколебимый фундамент общественной морали и этики». Было еще много других заявлений подобного рода. Даже кампания по объединению евангелических церквей казалась поначалу проводимой с благими намерениями. Это было незадолго до того, как «Германское религиозное движение» приобрело иное мировоззрение. Подогреваемая Гиммлером и Геббельсом, разразилась яростная борьба между католической и протестантской церквами. В этой борьбе вермахт не только пытался занять позицию религиозного нейтралитета, но и отказывался терпеть пропаганду какого-либо вероисповедания или позволять отдельным людям менять их религиозную ориентацию. Более того, имеются доказательства, свидетельствующие о том, что до 1936 года в вермахт принимались только члены двух ведущих деноминаций. Фриш и Браухич в армии, Редер и Дёниц на флоте – все четверо при поддержке большого количества старших офицеров стремились учредить институт капелланов. В люфтваффе, разумеется, никаких капелланов никогда не было.

Институт военных священников (капелланов) был традиционным военным учреждением. Период до 1939 года предоставляет множество свидетельств, которые позволяют сделать вывод «о том, что в любом случае армия была достаточно твердым ядром офицеров, твердо привязанных к традиционным религиозным узам и ценностям. Враждебное влияние и даже директивы сверху либо игнорировались, либо намеренно неправильно истолковывались. Например, имеются рапорты о случаях, в которых обязанности «руководства офицеров национал-социалистов» передавались теологам, из-за чего центральный офис партии принимал меры для того, чтобы большая часть такой работы носила их собственное клеймо христиан. С другой стороны, усилия этих людей распространить вирус новой тоталитарной веры оказывали эффект подобный тому, как зараженный организм начинает усиленно сопротивляться; и даже те, кто до тех пор не были весьма «христиански настроены», начали ощущать, что они должны сомкнуть свои ряды. Повышенное чувство общей христианской веры начало распространяться по всем деноминациям и их связям и сделало религиозную терпимость живой силой среди германского офицерского корпуса.

Такого рода терпимость, уходящая корнями в этику и в человеческие чувства, была, разумеется, естественным противостоянием тоталитаризму. Между тем для офицерства эта терпимость существовала более сотни лет. В Пруссии Фридриха Великого «каждый человек мог свободно идти собственной дорогой в рай».

Кронпринц Фридрих, став королем и будучи франкмасоном, публично демонстрировал терпимость и всячески опекал ее. Среди его членов были бесчисленные генералы и другие старшие офицеры (особенно во время Наполеоновских войн), а также многие интеллектуальные лидеры и правящие германские принцы. Императоры Вильгельм I и Фридрих III даже оказывали личное покровительство трем так называемым «старым прусским ложам христианской веры». Во времена Вильгельма II франкмасонство утратило большую часть своего интереса к офицерскому корпусу и аристократии, и причина этого лежала, по-видимому, в растущих тенденциях классового сознания, в определенной секуляризации жизни, наряду с профессиональной специализацией и сужающимися интересами. Разумеется, для католических офицеров постоянно растущая враждебность Ватикана к масонству должна была стать дополнительным сдерживающим фактором. Впрочем, ничто не указывало на то, что какая-либо часть офицерского корпуса до 1914 года неприязненно относилась к франкмасонству или даже в принципе отвергала его.