Германское подполье в 1942—1944 годах

В 1937 году Гёрделер посетил Соединенные Штаты и Англию. Он приехал в Америку, чтобы предупредить о намерениях нацистов и понять, может ли антинацистское движение в Германии рассчитывать на какую-то поддержку. В Вашингтоне он встречался с рядом правительственных чиновников, известными общественными деятелями и наиболее видными немецкими беженцами. Гёрделер пытался убедить народ этой страны, так же как и народ Англии, что в Германии есть противники нацизма.

Во время своего пребывания там он написал политическое завещание, которое предполагалось опубликовать только с его согласия или в случае его смерти. Гёрделер хорошо понимал, что, возможно, его дни сочтены. Завещание представляет собой обвинительный акт в отношении действий, политики и намерений нацистов и заканчивается анализом причин, которые, по мнению Гёрделера, вынудят нацистов «повернуть против самой христианской веры, если они хотят остаться у власти. Борьба с отдельными церквями является лишь подготовкой и прикрытием для настоящей борьбы. И это будет борьба против христианства как такового».

Несмотря на то что Гёрделер сознавал опасность нацизма, он сильно преувеличивал численность и влияние противостоящих ему незначительных антинацистских сил Германии. В силу присущего ему по характеру оптимизма Гёрделер часто принимал планы за реальность, а намерения за свершившиеся факты. Будучи революционером, он, вероятно по наивности, слишком полагался на способность других людей к действиям. Как и генерал Бек, он надеялся и верил, что немецкий народ придет в себя прежде, чем будет слишком поздно. Вместе с тем Гёрделер был одним из немногих немцев, имевших зарубежные связи, видевших, на что направлена внешняя и внутренняя политика Германии, и имевших достаточно мужества, чтобы говорить об этом честно и открыто.

Гёрделера часто называют реакционером-романтиком, но его большое личное мужество и непоколебимое неприятие нацизма после 1936 года не вызывают сомнений. Он часто выглядел бесстрашным и неосторожным, навлекая на самого себя подозрения гестапо. Когда один генерал, которого Гёрделер пытался убедить, воспротивился на том основании, что Гёрделеру легко подталкивать других к действиям, за которые ему не придется платить, тот, по рассказам, тут же написал обвинение нацизму и призыв сбросить этот режим и вручил его генералу. «Я хочу, чтобы вы знали, — сказал он, — что я готов взять на себя всю полноту личной ответственности за свои действия и в этой борьбе рисковать своей жизнью». Гёрделер так и сделал, за что заплатил самую высокую цену.

В нацистской Германии телефоны прослушивались, почта просматривалась, и в каждом слуге, водителе такси и посыльном подозревали возможного нацистского агента. Все главные участники заговора в разговорах и в письмах пользовались кодовыми именами. Места встреч постоянно менялись. Обычно собрания организовывали в домах тех членов заговора, которые считались вызывавшими наименьшее подозрение у властей. В числе таких мест был дом профессора Йенсена в Берлин-Далеме, дом Йоханнеса Попица в том же пригороде и дом доктора Сигизмунда Лаутера, врача-католика, возглавлявшего крупный берлинский госпиталь Святой Гертруды. Считалось, что доктор, постоянно принимающий пациентов, — это отличное прикрытие. Когда к заговору примкнул заместитель начальника резервной армии генерал Ольбрихт, стали часто использовать его помещения в военном министерстве на Бендлерштрассе в Берлине. Встречи никогда не проводились без крайней необходимости.

Со временем круг заговорщиков расширился и, как в других подпольных движениях, стал применяться принцип «ячеек». Каждый вновь примкнувший знал имена лишь нескольких других заговорщиков. В Третьем рейхе невозможно было полагаться даже на самых благонамеренных, поскольку мало кто мог выдержать гестаповские методы получения информации. И даже самая маленькая и незначительная ячейка не была застрахована от проникновения гестапо.

Внутренний круг постепенно расширился. Генерал Бек привлек других армейских офицеров, своих друзей и бывших коллег по Генеральному штабу. Гёрделер нашел союзников в деловых кругах, а завод Боша в Штутгарте обеспечил ему деловое «прикрытие» для поездок внутри Германии и за рубежом. Хассель привел ряд крупных чиновников министерства иностранных дел, включая последнего посла в Москве графа Вернера фон Шуленбурга. Попиц заручился поддержкой Альбрехта Хаусхофера, сына гитлеровского геополитика, который сам являлся преподавателем геополитики в Берлине. Привлечены были и такие умеренные консерваторы, как барон Карл Людвиг фон Гуттенберг, редактор хорошо известного католического издания Weisse Blatter и Макс Хаберман, одно время возглавлявший профсоюз «белых воротничков». Также к нему примкнули некоторые бывшие центристы и друзья канцлера Брюнинга, включая Пауля Лежен-Юнга, доктора Йозефа Бирмера и Андреаса Гермеса.

Люди из ближнего круга занимались в основном планированием. Но план нужно было исполнить, и в полицейском государстве Гитлера для этого требовалась помощь военных.