Германское подполье в 1942—1944 годах

Семьдесят миллионов немцев отделяют Россию от того, что мы называем западным миром. Если эти немцы станут инструментом борьбы Запада против Востока или наоборот, это не создаст основы для мира в Европе и в мире. Если они останутся бездействующим непокорным элементом, устойчивое экономическое возрождение в Европе будет невозможно.

Со времен Бисмарка немцы слишком часто становились своенравной и опасной стихией. Победы добавляли им высокомерия, а поражения делали их опасность менее заметной. Сегодня тотальное поражение, за которым последовала военная оккупация и сужение германского жизненного пространства, обострили германский вопрос. Мы, победители, согнали немцев на территорию, которая ни сегодня, ни в ближайшем будущем не будет иметь ресурсов, чтобы прокормить их и обеспечить полезной работой. Отчаяние, голод и отсутствие работы грозит рождением новых опасных доктрин, и военная несостоятельность не сможет предотвратить того, что эта ситуация станет реальной угрозой миру. Горечь и обида, рожденные поражением, и невыносимые условия жизни, которые должны были бы обратить народную ненависть на Гитлера и нацистов — первопричину всех зол, весьма вероятно, обратится на оккупационные войска. Люди, в особенности молодые, повсеместно винят в своих несчастьях тех, кто находится у власти, а не их предшественников, даже если виновниками являются именно последние.

Те, кто ждет, что большинство немецкого народа смирится с поражением, признает свою коллективную вину и уже завтра утром проснется убежденным членом мирного демократического европейского сообщества, обманывают себя. Они обманывают себя как в отношении национального характера немцев, так и в отношении реакции любого человека, будь то немец или нет, на те условия, которые сложились в Германии. Столь же наивно ждать многого от программ переобучения, внедряемых оккупационными властями.

Немцы должны сами принять судьбоносное решение, порвать с прошлым: с прошлым Бисмарка, кайзера и гораздо более отвратительным прошлым Гитлера. Но, пытаясь порвать со всем, что изуродовало это прошлое, немцы, естественно, будут надеяться найти в своей собственной истории те добрые традиции, которые могли бы послужить руководством в их работе по возрождению. Именно в этом может заключаться ценность свидетельств того, что даже в самые черные дни гитлеровского режима существовали силы добра, которые хотя их и загнали в подполье, и часто они оказывались слишком слабыми, но все же не были до конца уничтожены. Эти силы, в значительной степени опиравшиеся на христианский порыв, были представлены теми немецкими мужчинами и женщинами, которые во имя своих принципов приняли участие в борьбе против нацистов.

Легко критиковать германское подполье за его медлительность, отсутствие единства, колебания и, в конечном счете, провал. Но в полицейском государстве, как то, которое создали Гитлер и Гиммлер, люди едва ли могут сделать намного больше, чем Бек, Гёрделер, Мольтке, Лёшнер и Штауффенберг.

То, что сами немцы внутри рейха сделали попытку избавить мир от Гитлера, рождает определенную надежду на светлое будущее Германии. На их примере, на их идеях немцы — если захотят — смогут построить свой путь к демократии.