Герметикон

Отец Вебера, богатый скотопромышленник с восточного континента Вуле, тщательно заботился о безопасности своих вложений. Ребята на него работали отчаянные, ружьями и пистолетами пользовались умело и спуску пиратам с грабителями не давали. Кроме того, Вебер-старший не пожадничал, нанял парням толкового тренера — однорукого бамбальеро Штерна, который и разглядел у маленького Феликса талант к Высокому Искусству. И не просто разглядел, а пришел к папаше и выложил карты на стол: "Сынок ваш вполне может вырасти в бамбадао. Поверьте, добрый синьор, я в таких делах разбираюсь". Вебер-старший инвалида выслушал, несколько минут размышлял, пытаясь припомнить, каким по счету сыном был сопливый альбинос — пятым или шестым? — после чего кивнул: "Значит, судьба у него такая" и купил перспективному ребенку билет до Химмельсгартна. Который, вкупе с коротким отцовским благословением, и составил всё наследство Феликса.

Нравы на суровых планетах суровые, и даже дети там серьезны не по годам, а потому отправленный на другой конец Герметикона Вебер воспринял жизненные перемены со спокойным удовлетворением. Сердце маленького Феликса не замирало при мысли, что он окажется в легендарном оплоте Хоэкунса, в мире, куда мечтают попасть все мальчишки Герметикона. Начисто лишенный романтизма Вебер ехал учиться, а потому оказался готов к тяготам, что поджидали его в Химмельсгартне.

Рекомендательное письмо однорукого Штерна привело Феликса в Сунгарскую академию Высокого Искусства, где на него посмотрели, сделали похожий вывод: "Перспектива есть" и отправили на кухню. Поскольку оплачивать обучение то ли пятого, то ли шестого сынули Вебер-старший не собирался, Феликсу пришлось не только учиться, но и работать. И лишь через два года, после того как его заметили скауты "Братьев Нури", Вебер смог уделять обучению всё свое время — он заключил контракт, обязавшись отслужить в частной армии братьев пять лет. На тот момент договор показался Феликсу приемлемым.

В общей сложности Вебер провел в Химмельсгартне восемь лет. Дважды уезжал — в армии братьев Нури было принято обкатывать новичков в боевых условиях, возвращался ожесточенным и продолжал обучение. Как именно его "обкатывали", не рассказывал, не хотел. Да и друзей, говоря откровенно, у мрачного вуленита не водилось.

Добившись титула бамбадира, Феликс покинул Химмельсгартн — так требовал контракт, — и долгих четыре года отрабатывал обучение в армии "Братьев Нури". Охранял торговые представительства и рудники на дальних планетах, сопровождал грузы и делал кое-что еще, о чем никому и никогда не рассказывал. Работал на совесть, потому что дал слово, однако продлевать контракт, несмотря на щедрое предложение, не стал. Ушел и забрал с собой четверых вуленитов, которым братья оплатили обучение только до уровня бамбини.

С тех пор Вебер числился вольным художником огнестрельного искусства и мечтал вернуться в Химмельсгартн, дабы попытаться стать бамбадао.

— Купите травы, добрый синьор.

— Не курю.

— Вы ведь вуленит, да? — парнишка прищурился на шляпу Вебера. — У меня есть замечательный порошок с вашей родины. Неужели вы не нюхаете?

— У меня насморк.

— А жигу жуете?

— Зубы берегу.

Назойливый парнишка начал раздражать. Феликса вообще раздражали произошедшие в Альбурге перемены. Раздражала бессильная полиция, раздражали борзеющие на глазах бандиты. Девки, бесстыдно предлагающие себя прямо на тротуарах — раньше они таились в переулках, орудующие среди бела дня грабители и толпы продающих наркоту подростков. Тихая и мирная Заграта катилась в тартарары, люди окунались в дерьмо, как в карнавал, и Феликс, который не раз и не два видел, чем заканчивается подобное "веселье", с трудом прятал раздражение под маской мрачного равнодушия.

— Пушка у вас хорошая, синьор вуленит. — Парнишка ткнул пальцем в "Трюкача", что ждал своего часа в поясной кобуре. — Продаете?

— Сдаю в аренду.

И без особой радости подумал, что ответил предельно честно.

— Хотите, сведу вас с нужными людьми, синьор вуленит? Меня зовут Белый Билли, и я всех здесь знаю.

— Значит, не всех, раз полез ко мне, — грубо оборвал мальчишку Вебер.

И вошел в главный зал "Радостной манявки", в пропахший бедовкой, пивом и блевотиной зал, ничем не отличающийся от десятков таких же, натыканных по всему Хуссу. Огляделся, привычно примечая наиболее опасных посетителей — компания менсалийцев азартно тискает податливых девочек, а несколько местных уголовников угрюмо звереют, готовясь к драке, — и прошел в дальний угол, где обосновался Форман.

— Все прошло нормально.

— Да.

Феликс опустился за столик и жестом показал дородной официантке, что заказывать ничего не будет. Та скорчила недовольную гримасу и отправилась к другим клиентам.

— Я не спросил, я отметил, — хмыкнул Форман. — Раз ты здесь и выглядишь не более мрачным, чем обычно, значит, все прошло хорошо.

— Клиент жив, утром улетел на Каату.

— Вот и славно. — Форман хлебнул пива. — Слышал, была перестрелка.

— Отработали гонорар, — коротко бросил Вебер. — Ничего особенного.