Соблазнительно видеть в этом описании отражение личных впечатлений путешественника, тем более что подобный огромный деревянный город нам известен — это Вельское городище на Ворскле, изучаемое в настоящее время Б. А. Шрамко[64]
. Однако следует сказать, что «эффект присутствия» здесь не ощутим. Не нужно забывать, что в Гелоне жили греческие купцы, что там слышалась эллинская речь. Археологические данные подтверждают широкие торговые связи жителей Вельского городища с греческими городами на Понте.Все перечисленные выше приметы этого города вполне могли быть сообщены Геродоту этими эллинскими торговцами, связывавшими Ольвию с отдаленной Пантикапой. А Геродот должен был интересоваться Гелоном, должен был расспрашивать купцов о нем, т. к. Гелон был, по всей вероятности, крайним северным пунктом, до которого добралась персидская конница во время кампании 512 г.
Мне представляется, что подробное и красочное описание Гелона — результат не личных впечатлений Геродота, а опроса купцов-эллинов, хорошо знавших этот необычный город днепровского Левобережья. Геродот даже не упомянул, на какой реке стоит Гелон, что он должен был бы обязательно сделать, если бы лично осмотрел его; он умел привязывать неизвестное к известному, но здесь он этого не сделал.
Итак, сухопутные экскурсии Геродота из Ольвии мы должны, по-видимому, ограничить долиной Гипаниса, но не только до пограничного Эксампая, находившегося на полпути, а и в глубь земледельческой Скифии до самых истоков реки, вытекающей из сердцевины археологически известных скифских, борисфенитских земель.
Проблема морских путешествий Геродота по водам Евксинского Понта почти не затронута в науке. Хотя Геродот и говорит сам о себе, что «я измерил Понт, Боспор и Геллеспонт и моря эти действительно таковы, какими я описал их» (§ 86), вопрос о его реальных плаваниях даже не ставился.
Измерения морей, которыми так гордился Геродот, были признаны совершенно ошибочными и даже фантастическими[65]
. Действительно, если без всякого анализа перенести результаты геродотовских измерений на современную карту Европы, то Понт окажется огромным морем от Кавказского побережья до берегов Италии.Прежде чем производить необходимые для проверки расчеты, обратим внимание на описание Геродотом северного берега Черного моря на восток от Ольвии. Здесь, как уже было отмечено выше, названы только три небольших городка: Каркинитида, Порфмий, Кремны.
Нетрудно заметить, что два из них (Каркинитида и Кремны) лежат на пути персидских войск в походе 512 г., когда Дария заманивали в глубь Скифии вдоль Меотиды. Именно это и могло заинтересовать историка, знакомившегося со Скифией.
Каркинитида находилась близ устья Гипакириса, впадавшего в сохранивший свое название Каркинитский залив. Сам по себе этот городок едва ли представлял интерес для Геродота, но то, что он упомянул его, упомянул третьестепенную р. Гипакирис, может наталкивать на мысль, что, осматривая такие интересные окрестности Ольвии, как Ахиллов Бег, историк мог доплыть и до Каркинитского залива.
Для нас значительно важнее установить, плавал ли Геродот по Черному морю за пределы окрестностей Ольвии? Упоминание Порфмия и Кремн само по себе ничего не доказывает. В нашем распоряжении есть признаки того, что Геродот знал Боспор Киммерийский:
«…весь Боспор Киммерийский замерзает, так что скифы, живущие по сю сторону рва, идут в поход по льду и на повозках переезжают на ту сторону в землю синдов» (§ 23).
Этих данных недостаточно для утверждения, что Геродот видел своими глазами Боспор Киммерийский, хотя в его рассказе есть подробности, говорящие о знакомстве историка с северной зимой: он видел снег (и развеял легенду о «перьях»), он знал, что зимой здесь не бывает гроз и дождей и что зимой «не сделаешь грязи, пролив воду на землю» (§ 28).
В нашем распоряжении есть более веское доказательство продвижения Геродота восточнее Ольвии. Свой рассказ о географии Скифии Геродот начинает с северо-западного побережья Понта, с дельты Дуная:
«Начиная от Истра я буду описывать, с целью измерения, приморскую часть собственно Скифской земли» (§ 99).