Геродотова Скифия

Путаница все же возникла. Читатели XIX–XX вв. стремились сгруппировать все сведения вокруг одной-единственной нижнеднепровской Гилеи. В этом им сильно мешали скифы-земледельцы, которых очень трудно было уместить на нижнеднепровских песках и плавнях. Однако, как увидим, умещали и даже, вопреки многочисленным утверждениям Геродота о кочевом быте скифов, размещали земледельцев и кочевников «вперемежку»[115] или же объявляли каллипидские поселения скифо-земледельческими. К нашей основной задаче — поискам Земледельческой Скифии — мы можем подойти теперь, преодолев два указанных в начале препятствия: мы не обязаны во что бы то ни стало рассматривать скифов-пахарей и скифов-земледельцев как два разных, в разных местах обитавших народа. Мы совершенно не связаны в своем поиске нижнеднепровской Гилеей, т. к. скифы-земледельцы имели отношение не к ней, а к другой, пантикапской гилее, находившейся за пределами земли царских скифов[116].

* * *

Впервые археологические материалы для обрисовки Земледельческой Скифии были привлечены в широком масштабе А. А. Спицыным в 1918 г.[117]. Он выделил под этим названием лесостепные культуры правого и левого берегов Днепра. В 1951 г. к вопросу о скифах-пахарях подошел П. Д. Либеров, пришедший к выводу, что «основная территория скифов-пахарей лежала к западу от Днепра и по течению Южного Буга»[118].

Не имеет смысла излагать всю противоречивую историю развития представлений о земледельческих скифских племенах. Взглянем на состояние дела к 1970-м годам.

Б. Н. Граков в своей последней работе (1971 г.) далеко отошел от своих прежних взглядов (1947 г.), когда он расселял земледельцев от порогов до Сейма, и сильно сдвинул земледельческие племена на юг в низовья Буга и Ингульца. Скифы-пахари оказались у него в зоне ковыльных и типчаковых степей в области алазонов, а земледельцы тоже не выведены за пределы чистой степи и расселены вокруг курганной области Геррос[119]. Вся лесостепь отдана неврам и будинам. Концепция Гракова является шагом назад по сравнению с его же прежними взглядами: в тех степях, где он разместил земледельческие племена, нам неизвестны ни земледельческие поселения VI–V вв., ни античный импорт — эквивалент продававшегося хлеба.

Взгляды М. И. Артамонова, как мы видели, эволюционировали в обратном направлении: если Граков крайне утеснил земледельческие племена, то Артамонов, отказавшись от своего прежнего размещения пахарей от Карпат до Буга, а земледельцев — от устья Днепра до порогов, счел возможным в последней работе широко расселить эти же племена от Днестра до Дона: «Скифами-пахарями мы называем все оседлоземледельческое население лесостепной Скифии от Днестра до Дона, независимо от того, называл ли его этим именем Геродот или нет». Весьма странно звучит утверждение Артамонова, что «о среднеднепровских скифах Геродот не упоминает и даже, по-видимому, не знал об их существовании так же, как о скифах донских»[120].

А. И. Тереножкин и В. А. Ильинская в своей исторической карте (1971 г.) размещают скифов-пахарей от верховий Буга до Тясмина, а скифов-земледельцев — между Пслом и Донцом, отдавая обоим народам в совокупности почти всю лесостепь между Днестром и Северским Донцом[121]. Плюсом этой концепции является интуитивный отказ от размещения земледельцев близ устья Днепра. Однако следует еще раз напомнить, что данная концепция создана при помощи полного умолчания о гелонах-земледельцах; их вообще нет на этой исторической карте.

Как видим, путаница продолжает существовать, и каждая карта, каждая концепция совершенно исключает другие.

Общая тенденция скифологов, крупных знатоков археологического материала, состоит в стремлении как-то согласовать данные Геродота с необычайно расширившимся представлением о земледельческих культурах. К сожалению суммирование археологических новинок не сопровождается новым анализом данных Геродота. От него или беспричинно отрекались, или о нем умалчивали.

Нашей основой для сопоставления археологии с историей может быть только подробная карта древностей скифского времени, составленная А. И. Тереножкиным и В. А. Ильинской и несравненно более полезная, чем их историческая карта, упомянутая выше[122]. Важным выводом этих украинских ученых является не столько выявление отдельных локальных групп, сколько определение степени родственности и близости их между собой.