Герои 1812 года

Первого мая, отслужив молебен, полки 27-й двинулись в путь. Неверовский выехал вперед, остановился у дороги и, сидя на лошади, наблюдал за проходившими колоннами. Его взгляд скользил по ладным фигурам солдат, по их уже успевшим покрыться тонким слоем пыли лицам. Требовательный глаз генерала с удовлетворением отмечал порядок, слитность единого движения и уверенность во взглядах солдат.

— Песенников вперед! — скомандовал он.

Над колоннами заиграли молодые звонкие голоса, полетели слова запева. А потом их покрыл дружный хор — песню подхватили батальоны.

Колонны зашагали быстрее…

— Передайте господам командирам полков, — сказал Неверовский адъютанту, — во все селения на пути входить в песней.

Пропустив мимо себя всю дивизию, Неверовский пересел в коляску.

27-я дивизия стремительно двигалась на запад, на соединение со 2-й армией генерала Багратиона. Солдаты шли полями, на которых зрели хлеба. На привалах еще не успевшие забыть о недавних крестьянских заботах солдаты подходили к краю нивы, мяли в руках начинающие половеть колосья, пробовали на зуб молочные зерна.

— Хорошая рожь, — говорили друг другу. — Будет добрый урожай…

И вздыхали:

— Вряд ли придется убирать, война помешает…

Полки шли на запад. А навстречу им уже летели слухи о том, что войны, мол, не будет, что император «замирился» с Наполеоном. Или совсем противоположное, что Наполеон будто бы уже перешел границу. Чему было верить?

Неверовский все эти сообщения оставлял без внимания. Человек военный, он привык к конкретности приказов, четкости заложенных в них мыслей. Сумбурные слухи, меняющиеся новости утомляли его…

Больше всего Неверовский в это время был озабочен стоянием дивизии. Он был рад, что вчерашние рекруты довольно быстро втянулись в ритм движения, что отставших и больных не оказалось. При всей своей внешней невозмутимости, он тем не менее нетерпеливо вглядывался в скачущих по дороге всадников, ждал гонца с вестями. Неизвестность угнетала. Что же происходит там, на западной границе России?

В ночь с 11 на 12 июня передовые роты неприятельского авангарда на лодках переправились на правый берег Немана. Почти сразу же у деревни Понемунь началось строительство трех мостов. В течение той же ночи 1-я пехотная дивизия французов утвердилась на русской земле. Ей противостояли только разъезды лейб-гвардии казачьего полка 1-й Западной армии. Отстреливаясь, они отошли к своим…

Военные действия против 2-й армии начались чуть позже. 16 июня кавалерия короля Вестфальского подошла к Гродно и приступила к переправе, но неожиданно встретила сильное сопротивление. Сотня солдат Гродненского полка из полубатальона внутренней стражи под командованием прапорщика Николая Ивановича Ившина преградила путь надвигавшейся массе кавалерии. Прапорщик получил приказ — «истребить мост через Неман лежащий». Со своим подразделением, состоящим из негодных к полевой службе инвалидов, Ившин приступил к его выполнению. И сколько неприятель ни «силовался на мост», сколько ни делал попыток переправиться, его встречал огонь внутренней стражи.

Ветераны выполнили приказ, «истребили», сожгли мост.

В этой стычке погиб прапорщик Ившин. Он стал первым русским офицером, сложившим голову в войне 1812 года. И долго еще, свыше ста лет, служили каждый год 16 июня в Гродненском полку молебен, упоминая имя прапорщика Ившина, бывшего крестьянина Астраханской губернии, служившего еще под знаменами великого Суворова и получившего офицерское звание за верное служение России.

В год начала войны все четыре брата Неверовских встали в ряды защитников Отечества. Старший, Дмитрий, возглавлял 27-ю дивизию, Павел командовал ополчением Новомосковского уезда, Николай служил в гвардии, а самый младший, Иван, еще мичманом заслуживший орден Георгия 4-й степени, был офицером Черноморского флота. Поскольку основным событиям грядущей войны предстояло разворачиваться на суше, Иван засыпал Дмитрия письмами с просьбой перевести его в армию.

Многие другие родственники Дмитрия Петровича в этот трудный для России час проявили твердость духа и характера. Брат его жены Николай Мусин-Пушкин, служивший в гвардейском полку, получил тогда письмо от матери. «Благословляю тебя на войну! — писала эта мужественная женщина. — Надобно ожидать, что будут большие дела. Помни, что ты сын храброго русского адмирала; будь достоин имени, которое ты носишь. Мне лучше услышать о твоей смерти, чем узнать, что ты отступил перед неприятелем».

Эти слова мать обращала к своему единственному сыну!

Приближаясь к западной границе, Неверовский стал торопить дивизию. Уставшие после почти полуторамесячного непрерывного движения люди, чувствуя сложность обстановки, находили в себе силы прибавить шаг. На привалах солдаты падали замертво, их уже не могли взбодрить даже песенники. Лишь мысль о скором соединении с главными силами позволяла выдержать взятый темп и не сбавить его.