Герои 1812 года

Годовое содержание одного кадета составляло 100 рублей. Из этой суммы в день расходовалось на питание 20 копеек. «До сих пор я не забыл, — вспоминал один из воспитанников корпуса, — с какой завистью смотрели мы, кадеты, на счастливцев, пользовавшихся покровительством старшего повара Проньки. Бывало, он присылал им хороший кусок мяса или лишнюю ложку горячего масла к гречневой каше, составлявшей одно из любимейших кадетских блюд. Ни за что более не ратовали кадеты, как за эту вожделенную кашу! Случилось однажды, что вместо нее подали нам пироги с гусаками, т. е. с легким и печенкою. Весь корпус пришел в волнение и нетронутые части пирогов полетели <…> со всех сторон <…> в наблюдателя корпусной экономии. К счастью, пироги были мягки и не так-то допеченные, отчего пирожная мишень осталась неповрежденною.<…> В то время мы не понимали причины кадетского покровительства каше, но впоследствии причина эта объяснилась мне в голодном столе, при котором гречневая каша, как блюдо питательное, должно было взять первенство над тощими пирогами с ароматною внутренностию давно убитого скота…» В то же время «на корпусный двор собирались ежедневно, кроме разнородной кадетской прислуги (при молодых баринах, поступивших в кадеты, для услуг состояли их дворовые люди. — А. В.), конфетчики, мороженщики, разнощики и торговки, со всякой всячиною съедомого, чем торговали они невозбранно от утра до вечера, <…> в часы свободных от учебных занятий. Нельзя было не удивляться доверчивости торговцев этих кадетам, нередко уплачивавших долги свои по производстве в офицеры».

Жизнь воспитанников корпуса была устроена в известном смысле в спартанском духе и строго регламентирована: летом они поднимались в 6 часов, в 7 — молитва и завтрак, затем утренние занятия до 11 часов, обед в 12, продолжение уроков с 15 до 18 часов. Ужинали в 19, а по пробитии вечерней зори (по сигналу из Петропавловской крепости) в 21 час ложились спать. Зимой вставали на час позже и соответственно распорядок дня сдвигался на час, правда, отход ко сну был раньше — в 20 часов.

Курс наук в корпусе был рассчитан на 7 лет. В течение первых четырех кадеты младших возрастов (в среднем от 8 до 12 лет) обучались в «приготовительных классах» арифметике и практической геометрии, родному языку, а также французскому и немецкому, «начальным основаниям» истории и географии, рисованию, танцам, фехтованию и плаванию. В последующие годы повзрослевшие и окрепшие воспитанники продолжали изучение математики, русского и иностранных языков, истории, географии и обучались специальным наукам, необходимым будущим артиллерийским и инженерным офицерам: физике, химии, артиллерии, фортификации, архитектуре, тактике, черчению. В этот курс входили также строевые занятия, проводимые на корпусном плацу, и обучение верховой езде в манеже. Для практических занятий артиллерией и инженерному делу кадеты отправлялись в лагерь на Выборгской стороне, где стреляли из пушек в цель, строили укрепления и овладевали основами минного искусства.

По средам и субботам послеобеденное время отводилось для занятий в танцевальном классе — «танцы делают ученика стройным», в фехтовальном, где кадет «приводили в состояние в нужном случае спасти жизнь и честь свою защитить» и в манеже. В воскресные и праздничные дни воспитанники, получившие одобрительные аттестации от учителей, отпускались гулять на острова и в Летний сад. Нередко в сопровождении офицеров они отправлялись осматривать «любопытные места» Петербурга.

Каждый год для того, «чтоб в науках не происходила какая слабость, и чрез то бы высочайший ее императорского величества интерес не тратился, но паче бы учащееся юношество от времени до времени желаемые успехи в науках получали», всех кадет подвергали генеральному экзамену. Тех из них, «которые в науках отменными себя окажут», производили в унтер-офицеры при корпусе или назначали к выпуску в офицеры, а тех, «которые к наукам были нерачительны или слабое имеют понятие, чтоб не издерживать на них содержание напрасно кошта», определяли в артиллерию и инженерный корпус унтер-офицерами или рядовыми.

По результатам генерального экзамена за июль 1795 года 15-летний Александр Сеславин (аттестуемый «поведения хорошего, понятен и к наукам прилежный») добился в учении следующих успехов: «российскую грамматику — читает; арифметику — знает; историю и географию — продолжает; французский и немецкий язык — слабо; чистое письмо по-русски, французски и немецки — посредственно; рисовать — хорошо; танцевать — танцует». Подобная аттестация и у его 18-летнего брата Николая, который несколько лучше успевал в чистописании по-русски. К этому времени их старший брат Петр (за успехи в учении произведенный в 1794 году в сержанты) «оказался науки окончившим». Через год, в июле 1796 года он был выпущен штык-юнкером в армейскую конную артиллерию.