Герои 1812 года

На следующее утро Сеславин участвовал в новом арьергардном бою при деревне Гедеоново, недалеко от Петербургского предместья. Здесь особенно отличился его друг Нарышкин, служивший ротмистром в Изюмском гусарском полку. В один из критических моментов боя Нарышкин со своим эскадроном атаковал неприятеля во фланг, смял его и заставил отступить. Сеславин был рад поз править товарища с блестящей атакой.

Днем главнокомандующий отправил Сеславина с кавалерийским отрядом графа В. В. Орлова-Денисова на левый фланг позиции при деревне Лубино. Здесь адъютант главнокомандующего сражался до вечера, вместе с гусарами участвуя в атаках на неприятельскую кавалерию.

Наградой Сеславина за успешные действия под Смоленском была золотая сабля с надписью «за храбрость».

Русские армии продолжали отходить по Московской дороге. «Войска наши, — сообщал современник, — повсюду жгли все города и селения… так чтобы французов лишить всех способов покоя. Местные жители повсюду бежали из своих домов, укрываясь в лесах… всякий чем мог вооружался для нападения и уничтожения неприятеля». Разгоралось пламя народной войны…

Вскоре после боя у Лубино Сеславин был вновь прикомандирован к арьергарду, где провел две недели, почти каждый день сражаясь с неприятелем. Он с отличием участвовал в 11 жарких боях, и командующие генералы давали ему самые лестные характеристики. В частности, Коновницын отзывался об адъютанте главнокомандующего: «…был он… употреблен к учреждению наших батарей, кои под его наблюдением действовали всегда с величайшею удачею… первый во всех опасностях и из сильнейшего огня выходил… последним…»

Арьергардная служба была не из легких. «Арьергард наш терпел величайшую нужду… не оставалось даже соломы для биваков и дров для разведения огня», — вспоминал служивший в арьергарде вместе с Сеславиным Александр Муравьев. Для походной жизни Сеславина и его товарищей было обычным после боя голодными устраиваться на ночлег в поле, часто под дождем, или в уцелевшей курной избе, наполненной насекомыми, спать, не раздеваясь, неделями. Нужно было обладать свойственной ему неприхотливостью и умением довольствоваться малым, чтобы переносить подобные условия.

Совместная служба в арьергарде сблизила Сеславина с его ровесником Яковом Гавердовским, одним из лучших штабных офицеров и ближайшим помощником Коновницына. Между ними установилась взаимная симпатия, и нередко, сидя у бивачного костра, офицеры вели дружеские беседы…

23 августа под Гридневом Сеславин, отражая атаку неприятельской кавалерии, был ранен пулею в ногу. Но уже на следующий день, превозмогая боль, принял участие в ожесточенных боях при Колоцком монастыре и у села Бородино, в виду расположившейся на боевой позиции русской армии. Здесь арьергард присоединился к главным силам, и Сеславин вернулся в штаб Барклая-де Толли. Недавно прибывший к войскам главнокомандующий всех армий князь Голенищев-Кутузов решил на полях бородинских дать сражение, которого все давно ждали.

…26 августа, затемно, Сеславин верхом на лошади со штабом Барклая-де-Толли расположился на батарее, построенной на скате высоты у Горок. Все распоряжения к битве были сделаны, войска строились в боевые порядки. Гвардейский капитан с нетерпением ожидал рассвета. Ночная сырость потревожила свежую рану в ноге. Боль не утихала. Сеславину стало ясно, что сражаться пешим с простреленной ногой он едва ли сможет. Одна надежда, что фортуна будет милостива к его верному Черкесу.

Рассветало. На востоке заалели редкие облака. Поднималось яркое солнце. Сильный туман еще держался у видневшегося внизу села Бородино с белой церковью. Стояла тишина. В шесть часов утра слева донесся глухой пушечный выстрел. «Гаубица», — определил Сеславин. Вновь тишина. Спустя несколько минут последовал второй, третий, четвертый выстрел, и вот уже канонада загремела по всей боевой линии. Сражение началось.

Впереди у Бородина затрещала ружейная перестрелка, рассыпалась дробь барабанов. Воспользовавшись туманом, французы внезапно атаковали село, занятое гвардейскими егерями и отделенное от позиции речкой Колочею. Сеславин с трудом различил в дыму выстрелов и поднявшейся пыли быстро движущуюся по дороге, ведущей в село, темную колонну. «Удержатся ли наши?» Барклай-де-Толли отдал короткое распоряжение полковнику Гавердовскому, недавно назначенному генерал-квартирмейстером 1-й армии. Гавердовский тронул лошадь. Съезжая с батареи, он кивнул Сеславину и поскакал к Бородину, окутанному дымом и туманом. Сеславии проводил взглядом друга и невольно подумал: «Увидимся ли?»

Через некоторое время лошадь Гавердовского с окровавленным седлом вернется к своим, а тело убитого полковника так и не будет найдено…