Герои 1812 года

Фельдмаршал, готовясь в Тарутинском лагере к контрнаступлению, развернул партизанскую войну. Легкие армейские «партии», поддерживая действия отрядов крестьян из окрестных селений, окружили Москву, занятую врагом. Вспыхнувшая народная война охватила своим истребительным огнем наполеоновскую армию. Каждый день стоил неприятелю нескольких сотен человек, десятков отбитых транспортов с оружием, боеприпасами и продовольствием. В штаб Кутузова почти ежедневно приходили донесения об успешной деятельности в тылу врага партизанских отрядов Давыдова, Дорохова и Фигнера, приводили множество пленных. Число армейских партизан увеличивалось.

Сеславин решил, что в сложившейся обстановке именно во главе «летучего» отряда он сможет принести наибольшую пользу отечеству. Гвардейский капитан обратился за содействием к дежурному генералу. Коновницын, с искренним уважением относившийся к предприимчивому и отважному офицеру, рекомендовал Сеславина Кутузову. Он был приглашен на обед к фельдмаршалу, где встретил теплый прием. В послеобеденной беседе, очевидно, решился вопрос о назначении Сеславина командиром формируемой партии. 30 сентября гвардейский капитан получил предписание главнокомандующего всех армий: «Командируетесь, ваше высокоблагородие, с партиею, состоящей из 250 донских казаков войскового старшины Гревцова и I эскадрона Сумского гусарского полка, в направлении по дороге от Боровска к Москве, причем имеете в виду действовать более на фланг и тыл неприятельской армии. Неподалеку от вас действует артиллерии капитан Фигнер с особым отрядом, с коим можете быть в ближайшем сношении. Отобранным от неприятеля оружием вооружить крестьян, отчего ваш отряд весьма усилиться может, пленных доставлять сколько можно поспешно, давая им прикрытие регулярных войск и употребляя к ним вдобавок мужиков, вооруженных вилами или дубинами. Мужиков ободрять подвигами, которые оказали они в других местах, наиболее в Боровском уезде».

Сеславин был доволен, получив в командование отдельный отряд и, главное, полную самостоятельность в своих действиях. Правда, он надеялся на более значительную партию, но для начала и это неплохо. Сеславин был уверен, что, оправдав доверие Кутузова, сможет рассчитывать на ее увеличение. В том, что он с честью выдержит испытание, сомнений не было. Особую уверенность придавали сумские гусары, имевшие за плечами не одну кампанию и опыт аванпостной службы. С командиром эскадрона, смелым штабс-ротмистром Александром Алферовым, Сеславин был знаком по арьергардным делам. Пользуясь правом выбора офицеров, он взял в партию также 22-летнего поручика Елизаветградских гусар Николая Редкина, уже с отличием партизанившего в отряде Дорохова и тоже известного Сеславину по арьергарду. Обязанности штабного офицера отряда были поручены юному прапорщику лейб-гвардии Литовского полка Александру Габбе. получившего в свое распоряжение карты. В будущем Габбе — верный адъютант Сеславина. Назначенные в партию донские казаки Гревцова прибыли в армию недавно, в числе нескольких полков, вызванных Платовым с Дона. Многие из казаков были молоды и необстреляны, но все имели горячее желание сразиться с неприятелем.

В ночь на 1 октября Сеславин скомандовал собравшемуся отряду: «справа по три марш!», и партизаны вместе с проводниками-крестьянами покинули Тарутинский лагерь. Миновав последние разъезды, партия, соблюдая тишину, пошла лесами и оврагами на север, к Москве. Темная октябрьская ночь, выпавший первый снег, дремучие леса и ожидание опасности делали экспедицию особенно привлекательной для Сеславина.