Герои 1812 года

В это время мысли Сеславина часто обращаются к образу юной и милой Катеньки (сестры невестки Софьи Павловны), с которой он познакомился, гостя у брата Николая. Общение с обаятельной девушкой, по-детски радовавшейся вниманию знаменитого генерала, привело к тому, что наш герой серьезно увлекся ею. «Катиньке напишите, — просит Сеславин свою невестку, — …что я весьма часто вспоминаю те минуты, которые провел с нею. Я бы желал найти ее столько же резвою, как и прежде, да боюсь, что она вспомнит, что не прилично ей в 18-ть лет резвиться»[31]. В другом письме за 1819 год он сетует: «От Катиньки не имею ни строчки, я бы хотел, чтоб она меня любила в половину того, как я ее люблю».

Однако его желанию в лице жены обрести «друга и всегдашнего товарища» не суждено было сбыться. Он остался холостяком.

Пройдя в Бареже полный курс лечения, генерал почувствовал себя достаточно окрепшим, чтобы продолжить осмотр достопримечательностей Франции. Это путешествие не обошлось без приключений. Близ Тулузы на него напали разбойники. В письме к родным Сеславин рассказывал, что «в сумерки один разбойник, остановясь среди дороги и прицелясь, прочил убить почталиона, ежели он не остановится. Почталион повиновался. Тогда, приближаясь к моей коляске, требовал денег. Я ему дал несколько, он требовал еще; я дал и еще. Но когда он потребовал от меня 10 000 франков и велел мне выйти из коляски, грозя меня убить… я бросился на него, вырвал из его рук дубину… ударил его по виску так, что он упал в ров, забыв выстрелить из пистолета, который держал в правой руке». Устрашенные сотоварищи разбойника не рискнули напасть на разъяренного иностранца, и он беспренятственно продолжил свой путь.

«Ничего не осталось во Франции, чего бы я не видел, — сообщал любознательный и неутомимый путешественник брату Николаю осенью 1818 года. — …Осмотрел все крепости и порты на Средиземном море, все заведения и фабрики южной Франции. Там выдержал две горячки, после которых открывались раны, и одна по сие время открыта и выбрасывает кости… Весною я оставил проклятую Францию. Пробыв несколько времени в Женеве, я нанял мызу в Швейцарии, поблизости Лозанны, на берегу Женевского озера. Вид оный наипрекраснейший… Тут я провел лето, леча свою рану в правом плече. Завтрашний день еду осмотреть ту дорогу, по которой шел славный Аннибал, переходя Альпы, а также узкие проходы и гору Saint Bernar где прошел Бонапарт и С. Готард, где проходил Суворов…»

Намеченный напряженный маршрут путешествия по Альпам Сеславин, несмотря на незажившую рану и возникшую от этого лихорадку, выполнил. На обратном пути, неподалеку от источника Роны, где глетчер ледяным каскадом низвергается с большой высоты вниз, он едва не погиб. «Ноги мои начали уже скользить по льду и если бы не палка с острым гвоздем, которую воткнул в лед и тем удержался, я обрушился бы в пропасть до 8000 футов. Проводник с опасностью жизни мне помог, — писал генерал брату Николаю в мае 1819 года. — …Известно тебе, что я несколько лет занимался военными книгами, просиживая иногда и ночи. С тех пор я питал в себе непреодолимое желание осмотреть три пути, которые прославили навсегда Аннибала, Бонапарта и Суворова, дабы сделать сравнение сих грех великих полководцев. Любопытство, которое чуть не стоило жизни, удовлетворено…»

Осень и зиму 1818 года Сеславин по совету врачей (опасавшихся серьезных последствий от продолжительного горлового кровотечения) провел в Италии, славившейся своим мягким климатом. За это время он осмотрел все крепости, а также все поля сражений кампании 1799 года, обессмертивших имя Суворова и русских. Не осталось почти ни одного значительного города в этой замечательной стране, где бы не побывал Сеславин.

Весной 1819 года наш путешественник, наняв в Ливорно небольшое судно, морем возвращается во Францию, по пути «взглянув на остров Эльбу». Во время шторма его жизнь вновь подверглась опасности из-за неосторожности капитана корабля, но судьба хранила Сеславина.

Остановившись на несколько месяцев в Марселе, он продолжал лечиться на местных водах и приступил к «описанию и замечанию всего», что «видел и узнал во время путешествия».

Долгое пребывание вдали от России вызвало в Сеславине тоску по отечеству. Красивейшие пейзажи, лазурное море не радуют более его глаз. «Проехав Европу, смею вас уверить, — пишет он родным из Марселя, — что нет лучше народа русского, нет лучше места как Есемово и Федоровское, где бы я желал провести некоторое время в кругу милых сердцу моему».