Герои 1863 года. За нашу и вашу свободу

Подавив в крови крестьянские выступления против грабительской реформы, разгромив студенческое движение, защитники реакционных средневековых порядков стремились спустить на тормозах и проекты военных реформ. В журнале «Военный сборник» в начале 1862 года появились очерки немца на русской службе, царского флигель-адъютанта князя Эмиля Зайн-Витгенштейн-Берлебурга. Автор бесцеремонно заявлял, что офицерам наука не нужна, а сила армии покоится на мордобое; розги тем хороши, что можно наказать солдата и на биваке, и в походе, и даже под обстрелом неприятеля. В двух официальных журналах одновременно печатались статьи, излагавшие две совершенно противоположные основы правопорядка в войсках. Случай беспрецедентный даже для царствования Александра И. И на этот раз симпатии правительственных органов были на стороне придворного. Но, к чести русских офицеров, в их среде оказалось достаточно лиц, открыто, вопреки нажиму начальства принявших сторону Сераковского.

В газете «Северная пчела» появилась статья, резко высмеивающая и позицию «Военного сборника» и особенно незадачливого защитника кнута и палки. Автор статьи писал, что офицеры еще помнят то время, когда «Военный сборник», руководимый группой молодых офицеров, горячо восставал против грубого обращения с солдатами, проводил гуманные идеи. И вот через пять-шесть лет тот же орган защищает мордобой. Ссылаясь на первую статью Сераковского, автор заявлял, что она красноречивее всего опровергает рассуждения Витгенштейна. Если, по мнению придворного, солдату розги так же необходимы, как хлеб, то передовое русское общество думает иначе. «За тебя, солдат, раздастся могучее слово в русской литературе», — писал неизвестный союзник Сераковского. По-видимому, он знал, что говорил, так как всего через два дня, 2 марта 1862 года, в той же газете появился протест ста шести офицеров, который квалифицировал позицию «Военного сборника» как выявление невежества, возмутительного непонимания жуха русского солдата и потребностей общества. Перечные круги общества с необыкновенным энтузиазмом встретили выступление ста шести офицеров. А. И. Гер-цен писал в те дни И. С. Тургеневу: «Я не намерен сидеть сложа руки, когда офицеры сотнями подписываются против телесных наказаний». Издатель «Колокола» видел в этом поступке офицеров ярчайшее доказательство, что армия переходит на сторону гуманизма против средневековья. Напуганные царские власти задавили начавшуюся в печати кампанию в ^поддержку протеста ста шести. Среди запрещенных цензурой материалов находилась и «Песнь о шпицрутене», подготовленная к публикации в сатирическом журнале «Искра».

Страшный вблизи и вдали Всем, кто по службе беспутен,

Чадо немецкой земли Гибкий и свежий шпицрутен.

«Смело его воспою», —

Вторит мне «Сборник Военный».

На бивуаках, в бою Нужен шпицрутен почтенный,

В полночь, чуть свет на заре,

В самой отчаянной схватке.

Даже на смертном одре В бедной походной палатке..

Высмеивая «Военный сборник», неизвестный поэт в примечании писал, что журнал, потерявший доверие читателей, подобен отставному офицеру, у которого вместо эполет остались от оных только дырочки на плечах мундира.

Кто же скрывался за подписью «106 офицеров разного рода войск»? Несколько лет тому назад удалось после долгих поисков найти в архивах бывшего военного министерства подлинник этого бесценного протеста. Как оказалось, по прямому приказу царя, не считаясь с редакционной тайной, этот документ был затребован военным министром Милютиным, который расценил его как нарушение дисциплины, воспрещающей действия «скопом или заговором».

Изучение подлинника документа, испещренного подписями, показывает, что инициаторами протеста были слушатели Академии генерального штаба, многие из которых были близкими товарищами Сераков-ского и Станевича, участниками литературных собраний у Домбровского. Среди других подписей стоит имя Николая Михайловича Пржевальского, впоследствии прославленного, ученого, исследователя Азии.

Инициаторами протеста явились офицеры — слушатели Академии генерального штаба И. Фатеев, Н. Козлов, Н. Рошковский и др., связанные узами крепкой дружбы и общностью взглядов с Домбровским, Потебней, Сливицким, Арнгольдтом и другими видными деятелями революционного движения в армии. Несколько позже они же организовали другой коллективный протест против злодеяний царизма — панихиду в Боровичах, о чем подробнее рассказано в очерке об Андрее Потебне. Выступления передовой части офицерского корпуса жестоко подавлялись царизмом, но не оставались бесследными.