Герои

Геракл, который уже достаточно приблизился к искомому состоянию, сперва забросал кентавров головнями (это хозяев-то жилища!), а затем, по принципу «Вы разбудили мою внутреннюю хрюкзиллу» погнался за отчаянно драпающими кентаврами, отстреливая их ядовитыми стрелами.

Кентавры, которые были уже готовы сами Гераклу наливать, добежали до Малеи и укрылись «в домике» – то есть, в пещере у кентавра Хирона. Вслед за беглецами в пещеру, по инерции натягивая лук, влетел Геракл – и, конечно, первая же ядовитая стрела досталась его учителю и другу. «Ой, – смутился после этого Геракл. – Какая ж я после этого свинья. О! Свинья!! Нужное состояние достигнуто, где там этот кабан?!»

Хирон остался раздумывать, как бы сподручнее сойти во мрак Аида от неизлечимой раны (надо отдать ему должное, он нашел способ), а Геракл дотопал до Псофиса, в окрестностях которого состоялся контакт, короткий, но жесткий диалог – и, понятное дело, свинья по природе уступила свинье по подпитию. Вепрь был загнан в снег, связан, взвален на плечи и притащен живым в Микены с выкладкой: «Просили? Получите!»

История, опять же, не обошлась без нервных травм: Эврисфей спрятался от зрелища в бронзовый сосуд. Правда, аэды не уточняют – от какого зрелища: все-таки вепря или все-таки похмельного Геракла.

Античный форум

Геракл: Люуууди… Бо-оги… что вчера было?!

Гермес: Ты загнал микенского царя в медный сосуд.

Афина: Потому что принес в его дворец на плечах огромного вепря.

Артемида: Живого и злого вепря.

Арес: Ты еще предлагал им чмокнуться, потому что «явно родственники»…

Гефест: Еще ты навешал племени диких кентавров.

Аид: Ко мне ломится раненый тобой Хирон с просьбами забрать его в подземку…

Геракл: Ясно, нормально погуляли.

21. Браконьерство шестое. Сантехников вызывали?

Царь Элиды Авгий был существом крепкого буржуинского замеса: чужое пригребем, своего не отдадим ни крохи. Своего у Авгия, как у сына Гелиоса, было в избытке. По странному выверту судьбы, щедрее всего Гелиос одарил сынка мясомолочной животиной (читай – овцы и быки). Дабы не растерять многочисленную красоту, Авгий соорудил грандиозный скотный двор – и уже тут столкнулся с проблемой ароматного характера.

Судя по всему, стада Авгия в совершенстве переняли нрав хозяина. Руководствуясь принципом «врагу – ни пяди!» они стремились не оставить пастбищам ни крупицы ценных удобрений. Терпели, как стеснительный мальчик на уроке, потом торжественно, стараясь не расплескать, добредали до скотного двора, и там уже осуществляли церемонию благодарности за хороший корм сполна.

В результате нескольких лет такой практики местные жители обходили скотный двор Авгия за много стадий и предварительно обмотав головы тряпками. Мухи дохли от счастья еще на подлете, птицы – в полете, но не от счастья, Гермес над скотным двором не пролетал категорически, ибо это грозило потерей сознания и координации. Конюхи и пастухи пробирались к стойлам, обвязавшись веревками и нащупывая пути шестами, напевая под нос: «Меня засосала опасная трясина…»

Поколебавшись, Авгий изменил буржуинству и вызвал античных сантехников. Те увидели масштабы проблемы, освоили уровень олимпийского мата и посоветовали вызвать античных водолазов. После чего дезертировали, оставив Авгия разгребаться во всех смыслах этого слова.

Но тут на помощь этаким античным Бэтменом примчался царь Эврисфей и заявил, что у него есть та-а-а-акой специалист…

Геракл к заданию отнесся с обычным пофигизмом. Осмотрев скотный двор, напоминающий Всеэлладский Фонд Удобрений, герой изрек:

– Ясно, объем большой. Срочный вызов будешь оформлять? Сделаю за день, но с тебя в таком случае – одна десятая стад.

«Сильны сантехники в Микенах», – подумал Авгий, но согласился. Из чистого желания посмотреть, как Геракл к концу дня освоит олимпийский мат.

Геракл между тем зашел на двор, провозгласил, что «Что-то засор тут, вроде, промыть надо бы», снес стены и глобально промыл территорию, отведя в нее воды двух речек – Пенея и Алфея.

На несколько дней всё, что пили и ели элидцы, приобрело явственный привкус великого подвига и неявственный – кишечной палочки. Территория ниже по течению наполнилась плодородными землями и дохлой рыбой.

Воды двух рек, которым ЦУ не давалось, захватили не только навоз, но и стойла, и пару десятков быков в придачу – в общем, на освободившейся совершенно лысой территории свободно можно было построить аэродром для высочайших визитов с Олимпа.